Сердце акулы

Несмотря на то, что британцам несравненно труднее, чем американцам, решиться называть своих новых друзей просто по имени, позвольте обращаться к вам именно так.

Сейчас — сияющий день невероятной синевы. Но я сижу в одиночестве и даже ни разу не выглянул в иллюминатор, сижу не на палубе, а в так называемом курительном салоне парохода „Эоло“ - почтовика, что совершает рейсы между Неаполем и Сицилией и исключительно из-за меня стал на якорь в Марина Корта. Я занят тем, что сочиняю подробное прощальное письмо вам.

То, что я этим занят, — хорошо. Тем самым вы еще раз пришли мне на помощь - ведь во время моих „поисковых работ“ на Липари и других островах вы, сами о том не догадываясь, оказали мне огромную поддержку.

Дело в том, что я не хочу видеть того, что происходит сейчас там, в маленькой гавани, на пирсе, на рейде или на палубе „Эоло“. Хоть особой помпы и не устроили, все равно — все эти церемонии мне тяжелы. Вместе с тем не допустить их я не мог И не только потому, что следует уважать безобидные обычаи и традиции, даже если они ничего для тебя не значат. Нужно считаться с людьми, если они желают выказать по отношению к тебе какое-то чувство — пусть даже тебе тяжело выносить подобные изъявления.

Увлеченный „поисковой работой“, которая в конце концов увенчалась, если можно так выразиться, успехом, я не смог показать вам то, что осталось на месте одного древнегреческого некрополя (древнейшего периода). В качестве комментария — в хронологическом порядке: обитателями Эолийских островов были пещерные люди типа кроманьонцев... (Приняв меня за одного из них в начале нашего знакомства, вы оказали мне честь!) Далее — сиканы и сикулы, финикийцы, греки (ионический период). Итак, моими уважаемыми коллегами были найдены на Липари останки древнего города мертвых, и хотя мой отец не сегодня стал одним из них, я все же не в силах оставить здесь то, что принято называть прахом или костями. Мы сделаем пересадку в Милаццо, пройдем дальше Мессинским проливом, причем нужно будет плыть между Сциллой и Харибдой, но мы, кстати, постоянно ведь между ними проходим.

Может быть, вас, мои мимолетные друзья, — впрочем, мимолетным оказался как раз я, — несколько удивит, что я пишу „мы сделаем пересадку". Во-первых, я стою зато, чтобы мы сохраняли в себе жизнь любимых нами мертвых. Это не имеет никакого отношения к переселению душ или новым воплощениям, тут нет ничего сверхъестественного. Во-вторых, я не хочу повторять извилистый маршрут Одиссея только в роли собирателя костей и увожу с Липари живые существа.

Трех псов — в их сопровождении я несколько вечеров тому назад повстречал вас в Греческой долине, их собирались „ликвидировать", и выкупил их — я вам рассказывал об этом? Cani luna - „лунные собаки“ — это название использует применительно к ним один из самых прозорливых европейских художников нашей эпохи, грандиозный в своей яростной резкости, слишком рано умерший поэт Малапарте. Он пишет также, что у жителей Эолийских островов есть поверье, будто эти собаки охотятся за смертью. Разве не удивительно, что мою троицу я приобрел как раз тогда, когда вышел на свою „охоту“?

Однако я напрасно предполагал, что мы сможем уплыть без всяких осложнений, как оказалось, я немного ошибся. О моей „находке" я, разумеется, должен был сообщить здешним властям, а также телеграфировать в наше посольство в Риме. Sindaco, то есть мэр Липари пожелал непременно предоставить мне за государственный счет герметически закрывающийся цинковый гроб и прислал для проводов почетный караул карабинеров. Я нахожу, что со стороны мэра это необычайная любезность, возражать не приходится, надеюсь только, что в числе карабинов, с которыми явился почетный караул, нет такого, из которого во время Муссолини расстреливали заключенных в крепости.

Пришлось смириться и с первым атташе нашего посольства, который настоял на своем приезде в Неаполь, он пожелал проводить, пусть с некоторым запозданием, в последний путь моего отца, который пользовался небывалым уважением в известных лондонских кругах.

Почести почестями, но насчет моих финикийских собак было дано распоряжение, что они должны путешествовать не как пассажиры, а „на тех же основаниях, что и судовой груз“. Что тут скажешь? Конечно, я полюбил их за ту несмелую ласку, которой они меня дарили, и все-таки — это между нами! — гораздо больше мне хотелось увезти с собой другое существо, одно-единственное, — можете считать меня сумасшедшим — морскую деву, которая не так давно плескалась в море у скалистого берега Вулькано. К сожалению, я ничего не смыслю в ловле наяд.

Мы плывем в Коссыру. Мой кроманьонский пещерный секретный адрес: Миссис Гревс, Трапани, Виа Лилибео, 2. Сицилия. Название улицы легко запомнить — похоже на „Lullabay".

Желаю вам всего наилучшего, удачного купального и рисовального сезона.

Искренне ваш

Йен К.

P. S. В октябре, когда к островам подходят косяки крупных тунцов, купаться в открытом море следует с большой осторожностью, из-за pescecani — акул-людоедов».

[12]

Трам-та-та-там, та-та-там, та-та-там...