Сердце Альтиндора. Дилогия (СИ)

Жизнь в сандорском порту не затихала ни на миг. С восходом солнца из города — в основном из Болота — приходили грузчики, рыбаки спускали на воду свои утлые суденышки, невыспавшиеся, страдающие от похмелья команды малогабаритных кораблей и барж покидали таверны и отправлялись по своим судам, чтобы вести по Орику товары, приобретенные купцами в столице. И хотя сандорский порт не мог сравниться в размерах и пропускной способности со своим побратимом в Пробере, с высоты птичьего полета он так же напоминал растревоженный муравейник. Потому как по реке в Сандору стекались товары со всего Варголеза. С севера сплавляли лес, везли руду, готовые слитки железа и других полезных металлов, строительный камень из Велинса и Солиса — нового поселения в пенарском предгорье. С юга шли вархарские вина и пшено, далирская шерсть и мясо. До войны Мастеров по Орику из Катлара приходили заморские товары. Из-за непреодолимого Аргенского водопада и мелководий на подходах к Сандре корабли не могли подниматься вверх по реке до самой столицы. Поэтому грузы везли на лодках и небольших плоскодонных судах. Но после того как Шторн уничтожил Катлар, превратив крупный портовый город в руины, речные перевозки с южного направления серьезно захирели. К счастью, и опять же силами того же Безумца Ганеги, Вечное Зло покинуло Гонготские болота, и Кудомский лес стал более безопасным. Тут же на побережье возникло поселение Пробер, за минувшие тридцать лет превратившееся в преуспевающий портовый городок. До величия Катлара ему было далеко, но он уже мог принимать заморские суда, чьи грузы по Кудомскому тракту поставлялись в Сандору.

Работы в порту не прекращались до самого заката, но и потом жизнь в этом районе столицы королевства не затихала. Утомленные грузчики, заезжие торговцы и моряки, обитатели других сандорских кварталов, желавшие приятно и с пользой скоротать вечерок — а то и ночку, — заполняли работавшие круглосуточно портовые таверны, где им рады были предложить самую дешевую в Сандоре выпивку и закуску, где слух радовала веселая музыка, а глаз — шлюхи на любой вкус. Портовые публичные дома и купальни вечерами тоже не могли пожаловаться на недостаток клиентов. Повсюду лилось вино, гремели игральные кости, слышалась забористая ругань, вспыхивали и затихали стычки между посетителями. Почти каждое утро где-нибудь в укромном закутке находили чей-то труп, а то и не один. А скольких не находили — река-то рядом! Но даже смерть была неотъемлемой частью жизни сандорского порта.

Растиф появился у портовых ворот лишь ближе к вечеру, хотя собирался навестить Тавота еще утром. Но неотложные дела в Прайе вынудили его отложить «встречу с прошлым» на более поздний срок. Ждать до утра не было сил, поэтому ему оставалось только надеяться, что убийца его родителей все еще в порту.

Погрузочно-разгрузочные работы подходили к концу. Все больше народу стекалось к тавернам и публичным домам. Возможно, среди них находился и Тавот — попробуй потом отыщи его в душных, пропахших кислым вином и блевотиной забегаловках. Но Растиф уверенно шел к складским помещениям, расположенным в южной части порта. У ворот его остановила охрана. Ищейка показал служивым перстень — задерживать его не имели права. Парни расступились, но Растиф спросил, знают ли они Тавота и не выходил ли он с территории. Да, знают, нет, не выходил. В последнее время он вообще редко покидал складской закуток, потому как жил прямо в подсобке, расположенной у пирса.

И это хорошо.

Упомянутую подсобку Ищейка нашел без труда. Поблизости никого не было. Он распахнул дверь без стука, вошел и увидел стоявшего у стола сгорбленного старика. Тот не спеша нарезал колбасу и хлеб — готовился к ужину. На вид ему было далеко за семьдесят. На самом же деле он был гораздо моложе — годы и непотребный образ жизни наложили отпечаток на его внешний облик.

Тавот равнодушно обернулся на скрип открывшейся двери, подслеповато посмотрел на вошедшего, криво усмехнулся и отложил нож в сторону.

— А-а, это ты… — выдавил он скрипучим голосом, в котором не было и тени удивления. — Рано или поздно это должно было случиться. Но я надеялся, что сдохну раньше, чем ты меня отыщешь.

— Ты знаешь, кто я, — догадался Растиф.

— Кто же не знает ретивого Ищейку? — подтвердил Тавот.

— Значит, понимаешь, зачем я пришел?

— Конечно. Маленький ублюдок с годами превратился в матерого волчару, а теперь пришел, чтобы поквитаться за мамку с папкой… Что ж, приступай, — равнодушно сказал он, растягивая ворот на горле. — Я устал жить.

Растиф все это время рассматривал старика, пытаясь вспомнить его лицо среди тех, кто убивал его родителей.

«Нет, не помню».

Тогда он сосредоточился и взглянул на «следы» Тавота. Его Дар проснулся сразу после того, как негодяи зарубили мечами отца, избили, изнасиловали и повесили мать… И Тавот был среди убийц.

Впервые увидев тщедушного старика, Растиф на миг заколебался. Но болезненные воспоминания вернули все на свои места.

— Ты подохнешь, это я тебе обещаю. Но сначала я хочу узнать, кто были твои дружки и где мне их найти.