Сердце ангела

— Разве ты не узнала, это — Сердце Ангела.

— Конечно. Ну, конечно, милый… Только я тогда так и не спросила… Скажи — ведь оно для двоих?

— У влюбленных может быть лишь одно сердце. И в радости, и в беде. Если оно разбивается на половины — любовь умирает. В этом-то и суть, детка. — Погрозив пальцем, Крис чмокнул Виту в кончик носа. Она смотрела с восторженным удивлением.

— У меня странное чувство, словно я вижу сон… — Вита опустилась на подушки. — В нем все — Ангел в морозной ночи, мириады звезд, весенние цветы, блеск снега и жар огня… А ещё — синее озеро и бесконечный полет… Полет… И все это ты, Кристос, все это — моя любовь…

— Я видел то же самое. Это наш сон, Вита. Наш долгий, долгий, волшебный сон. — Склонившись, Крис заглянул в глаза Виты и увидел там страх. Она села, пряча лицо в ладонях. Ее голос прозвучал еле слышно:

— Крис, я знаю, я чувствую — мой сон скоро кончится. За ним — ничто. Чернота…

— Сейчас же забудь об этом. — Прижав Виту, Крис кивнул на светящееся окно. — День полон солнца и будет яркий, ослепительно-праздничный закат.

— Последний закат.

— Неправда! Мы в самом начале, Вита. Мне кажется, что я прикасаюсь к тебе впервые и это наш первый поцелуй… самый робкий, самый нежный, все ещё обещающий…

— Обними меня крепче, не отпускай меня, Кристос.

… — Ну вот, теперь уже верно, закат. Солнце в другом окне, а на потолке синие тени. — Вита села, с испугом глядя на боковой витраж. Смотри, Крис, там смерть…

— Я уже рассмотрел все изображения — это всего лишь четыре аллегории времен года. Та, что светила нам днем алым маком — лето, расцвет жизни и чувств. Вон та золотистая с всадником на коне — осень. А потом, естественно, сон и умирание. Старуха с косой и пустыми глазницами, бредущая в синей тьме, — зима. Она в этих краях бывает лютой. Но всегда и неизменно ей на смену приходит весна! Поляны подснежников на проталинах, а потом цветущий терновник на холмах… Год ещё юн и прекрасен, как девочка на левом витраже… У неё венок из одуванчиков на золотых волосах — это ты, Вита! — Крис обнял её. — Ну, что, моя детка, уже не боишься стеклянных картинок?

Вита покачала головой, не в силах оторвать взгляд от зловещей фигуры в «зимнем» окне.

— Боюсь… Не смейся надо мной, Крис… Только… Только мне почему-то кажется, что я умираю… Наверно, от того, что жизнь стала невероятно прекрасна.

— Перестань, девочка. Ты молода и радостна, словно весеннее утро. Ты богата и сильна — ведь я целиком принадлежу тебе… Ты знаешь, каким сокровищем завладела? Ну же, улыбнись, Вита.

— Мне грустно. Торжественно-грустно, будто на огромном органе кто-то могущественный играет реквием. И хор такой печальный и пронзительный, помнишь, у Моцарта?

— Вставай! — Скомандовал Кристос, набрасывая на плечи Виты широкую белую накидку с драгоценным шитьем. — Сейчас мир сыграет нам другую музыку.

— Откуда эти костюмы? — Вита заглянула в распахнутый сундук. — Похоже на прошлогоднюю коллекцию Версаче. У тебя фантастический вид, Крис» Огненный рыцарь!

Крис затянул на груди шнуровку колета из винного бархата, затрещала рвущаяся ткань, посыпались на пол агатовые пуговицы.

— Я бы не рискнул появиться в этом на карнавале. Похоже, костюмы ждали нас три столетия. И комната тоже, так сказал мне Хозяин.

— Кто он, коллекционер или сумасшедший мистификатор?

— Кажется, он волшебник. Как и я. — Крис распахнул дверь. Огненный свет хлынул в комнату. Придерживая плащ, Вита вышла на узкий балкон, опоясывающий башню. Отсюда были видны стены и бойницы крепости, покрытые снегом, словно пылью веков. Склоны холма спускались вниз, к белым полям и темным лесам, уже погрузившимся в лиловые сумерки. Лишь верхушку башни ещё освещало зарево фантастического заката. Казалось, маленький остров над снежным океаном пылал в отсветах заходящего солнца.

— Волшебная красота… — Зажмурилась Вита, прижавшись к Флавину. — В таких декорациях должно происходить что-то невероятное, торжественное.

— Ты угадала, девочка. Становись сюда, лицом к солнцу…

— Оно такое огромное и совсем рубиновое. — Вита в восторге запрокинула озаренное лицо. — Смотри, Крис, солнце протягивает нам лучи! Они как светящиеся дорожки…

— Дай руку и слушай… — Флавин встал рядом, крепко сжав руку Виты. Клянусь, что буду с тобой до последнего вздоха, благословляя каждую минуту дарованной нам близости. Я буду беречь и любить тебя, Вита, как написано на роду мне — избранному твоим супругом.

— Да… — прошептала Вита, не отрывая глаз от опускающегося в огненное море диска. — Ты станешь моим мужем. А я — твоей женой. Навсегда.

— Солнце всегда будет загораться в нашей крови, когда мы будем вместе — вот так. — Крис поцеловал Виту, а его окрыленная душа воспарила ввысь над засыпающим миром, в котором огненной искоркой сияла верхушка башни и два силуэта, слившиеся в один. Ветер трепал и спутывал их волосы — смоляные и огненные, вызолоченные жаром уходящего светила…