Сердце Ангела. Преисподняя Ангела

У себя в приемной я обнаружил Епифанию: она спала, свернувшись на буром диване, обитом поддельной кожей. На ней была серая атласная блузка с широким воротником и синий шерстяной костюм. Свое темно-синее пальто она сложила и подсунула под голову на манер подушки. Рядом на полу стоял дорогой саквояж. Епифания поджала ноги, а руками обхватила пальто. Получился прелестный зигзаг, резная фигурка на носу корабля.

Я тихонько тронул ее за плечо. Ее ресницы дрогнули.

– Епифания?

Она распахнула сияющие янтарные глаза и подняла голову.

– Который час?

– Почти три.

– Уже? Ох, я так устала.

– И давно ты ждешь?

– С десяти. У вас, видно, гибкий график.

– С клиентом встречался. Ты где была вчера вечером? Я в аптеку заходил, тебя не было.

Она села и спустила ноги на пол.

– У подруги была. Страшно было дома ночевать.

– Почему?

Епифания посмотрела на меня, как на несмышленыша.

– А вы как думаете?! Сначала Ножка. Потом в газете читаю: убили женщину, с которой Джонни был помолвлен. Кто следующий? Я?

– Почему ты так говоришь: «Женщина, с которой Джонни был помолвлен?» Ты что, не знаешь, как ее зовут?

– А откуда мне знать?

– Врать нехорошо, Епифания. Когда ты вчера ушла, я за тобой следил. Ты поехала к Маргарет. И я слышал, о чем вы говорили. Так что ты из меня дурака не делай.

Ноздри ее маленького носа раздулись, глаза вспыхнули, как пара драгоценных камней.

– Я жить хочу!

– Тогда не мечись. Что там у вас с Маргарет было?

– Ничего. Я с ней только вчера познакомилась.

– Неубедительно.

– А что вам надо? Чтобы я наврала?

Епифания выбралась из-за низкого столика и подошла ко мне.

– После того как я с вами вчера по телефону поговорила, мне позвонила эта ваша Крузмарк. Сказала, что она мамина подруга еще с незапамятных времен и хочет приехать повидаться. Я сказала, что еду в город, и тогда она предложила зайти к ней, когда будет время. И все. Ни про какого Джонни разговора не было, пока я не приехала. Это правда.

– Ладно, поверю на этот раз. Свидетелей все равно нет. Где ты ночевала?

– В отеле «Плаза». Я решила, что в таком шикарном месте никто чернокожую искать не будет.

– И что, ты до сих пор там?

Епифания покачала головой:

– На такое у меня денег нет. Да мне и там страшно было: всю ночь глаз не сомкнула.

– Значит, здесь тебе не страшно. По крайней мере, когда я пришел, ты спала как сурок.

Она ладошкой разгладила лацкан моего пальто.

– С вами мне гораздо спокойнее.

– Ну да, я же ведь великий и бесстрашный сыщик!

– Не скромничайте.

Епифания взяла меня за лацканы. Она стояла совсем близко. Ее волосы пахли свежо и нежно, как чистое белье, высушенное на солнце.

– Вы должны мне помочь…

Я взял ее за подбородок так, чтобы можно было заглянуть ей в глаза, и провел кончиками пальцев по ее щеке.

– Ты можешь пожить у меня. Все лучше, чем в конторе ночевать.

– Спасибо.

Это прозвучало торжественно и скромно, словно я был учитель музыки, похваливший ее за хорошую игру.

– Давай я тебя прямо сейчас отвезу.

Глава 32

Я припарковался почти что на углу Восьмой и Двадцать третьей, напротив старого Гранд-Опера, бывшего некогда штаб-квартирой железнодорожной компании «Эри». Цитадель, в которой забаррикадировался от разъяренных вкладчиков Джим Фиск[37] по прозвищу Транжир и в которой он лежал потом при полном параде после досадного инцидента с Недом Стоксом[38], была превращена в гнездо местного отделения РКО[39].

– А где тут гостиница «Гранд Централ»? – спросила Епифания, когда мы вышли из машины.

– Там, дальше по Бродвею, не доходя до Бликер-стрит. Только теперь он называется «Бродвей Централ». А в свое время его еще называли Ла Фарж.

– А вы много знаете о Нью-Йорке, – сказала Епифания, взяв меня под руку на переходе.

– Детективы как таксисты: работаешь-работаешь, понемногу географию и выучишь.

По дороге я выполнял роль экскурсовода, поясняя все и вся. Епифании нравилось быть туристкой, и она изредка поощряла мои старания вопросами.

Ей приглянулись чугунные украшения на фасаде старого торгового здания на Двадцать третьей улице.

– А я тут, кажется, и не была ни разу.

Проходя мимо ресторана Кавано, я заметил: «В сем заведении Джим Брэди[40] по прозвищу Бриллиант окучивал Лиллиан Рассел[41]. В девяностых годах это был очень популярный район. Площадь Мэдисон была, считай, центром города, а на Шестой были все шикарные магазины: братья Стерн, Альтман, Зигель-Купер, Хью О’Нил. Теперь там склады, но дома-то все те же. Ну вот, здесь я и живу».

Епифания, запрокинув голову, с улыбкой оглядела викторианское великолепие Челси, воплощенное в красном кирпиче. Ей особенно понравились изящные чугунные решетки балконов, украшавшие каждый этаж.

– Где тут ваши окна?

– На шестом. Видишь, под аркой?

Довольно непривлекательный холл немного оживлял камин, охраняемый грифонами из черного камня, но Епифания не обратила на него внимания, точно так же, как и на бронзовые таблички снаружи. Правда, явление из лифта седовласой дамы с леопардом на поводке заставило ее слегка изменить свое мнение о моем обиталище.