Сердце Ардии

Между тем Ондар не вернулся ни через два, ни через три дня, ни даже через неделю. Своего отца Кенрат знал хорошо и версию, что родитель загулял, отмёл сразу. Не верил он и в то, что Стальной, пускай и бывший, угодил в неприятности, от которых не смог хотя бы бежать.

— То есть ты с ходу отсекаешь оба самых правдоподобных варианта? — с едва заметной насмешкой поддел Мильбен.

— У него могли возникнуть срочные дела, или он мог задержаться, чтобы кому-то помочь… ты же его знаешь. — Кенрат нервно усмехнулся. — Нужно просто подождать ещё немного, он обязательно вернётся.

Мильбен вздохнул, поднялся со стула и принялся мерить горницу шагами, бродя из угла в угол. Боль давно прошла, и парень с удовольствием пользовался любой возможностью пройтись туда-сюда, которую раньше совсем не ценил.

— В конце концов, что мы можем сделать — поехать за ним? — продолжал Кенрат, следя за приятелем взглядом. — Даже если с отцом что-то случилось, мы станем ему только обузой!

— А если мы так и будем тут сидеть, нас рано или поздно найдут! — Юноша резко развернулся на пятках. — Тебя, меня, Тави… всех нас!

— Если хочешь — езжай, держать не стану. — Кенрат тоже поднялся. — Да только ты же в жизни дальше леса не выходил, а там, — он указал пальцем за окно, — тебя ждёт огромный и опасный мир, дерьма в котором куда больше, чем приключений!

— Ты сейчас слово в слово свой отец, — ответил Мильбен после некоторой паузы.

— А тебе не мешало бы слушаться своего, — парировал друг. — Не просто так он тебя даже в учебку Стальных не пускает.

Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза, пока Мильбен не проиграл в «гляделки».

— Домой пойду.

Нахмурившись, он двинул на выход, кинув короткий взгляд в сторону Тави. Девушка сидела там же, где и в начале разговора, не проронив во время него ни слова. Юноша сначала и ей хотел высказать пару слов, но затем просто махнул рукой и вышел, громко захлопнув за собой дверь.

***

Ночь выдалась беспокойной. Сон никак не хотел приходить, но и бодрствовать его не тянуло. Мерзкое пограничное состояние, когда в теле слишком мало сил, чтобы что-то делать, но слишком много, чтобы просто отдаться собственной усталости. Мильбен уже час ворочался в кровати, пытаясь найти удобную позу, а заодно выкинуть из головы лишние мысли.

— Почему ты не отпускаешь меня? — За ужином уже в который раз, как по сценарию, повторилась привычная беседа.

— И тебе приятного аппетита, сынок, — ответил мужчина с проседью, не поднимая глаз.

— Почему ты не хочешь, чтобы я вступил в Стальной гарнизон? — настойчивее повторил парень.

— Потому что ты мой старший сын и должен понимать всё сам.

Юноша стиснул зубы. Каждый раз этот разговор заканчивался одинаково — Мильбен злился, порой даже повышал на отца голос. Тот поначалу сохранял спокойствие, но потом тоже выходил из себя, да ещё и подзатыльник мог отвесить.

Сегодняшний день, однако, стал исключением — отец тяжело вздохнул, поднялся и, поравнявшись с сыном, положил ему руки на плечи.

— Ты мой старший сын, Мильбен, — повторил он, заглядывая тому в глаза. — И пока твои братья не подрастут, будешь единственным, кроме меня, мужчиной в нашей семье. Случись со мной что, всё это ляжет на твои плечи.

Мильбен перевернулся на спину и уставился в потолок. Он всегда знал, что отец ко всему относится утилитарно, оценивая только пользу, которую та или иная вещь приносит в хозяйстве. Но никогда он и подумать не мог, что и собственных детей папа воспринимает вот так.

— Не хочу быть мотыгой, — прошептал юноша, в уголках глаз блеснули слёзы.

Он завидовал Кенрату. Белой, чёрной, зелёной и какого там ещё цвета бывает зависть. Приятель с самого рождения рос вместе с Ондаром, бывшим Стальным. С самого детства держал в руках лунную сталь, учился работать с мечом, а не в поле. И совершенно не ценил этого!

Парень перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку.

Даже Тави сейчас живёт с ним, в его доме. Целые дни она проводит в его компании, пока Мильбен возится с младшими братьями и выполняет команды родителей. Целые ночи она мирно спит под тонким покрывалом, на старом, но чистом матрасе, который Кенрат нашёл для неё и лично притащил на чердак.

Перед глазами сам собой возник образ смуглокожей эльфийки, изящной и элегантной, хрупкой, но сильной, юной, но храброй… а ещё скромной, но страстной.

Эльфы растут, взрослеют и стареют вдвое медленнее людей. А значит, хотя Тави на вид и казалась ровесницей им с Кенратом, на деле годилась в матери... интересно, по меркам своего народа она всё ещё подросток или уже созрела?

Слёзы высохли, на смену им пришла глуповатая улыбка, которую всё равно никто не увидит. Ещё немного напрячь воображение — и вот Тави уже обнажена, смущённо кутается в старую простыню да прикрывает грудь собственными волосами. Но прекраснее всего казались глаза. С белёсыми ресницами и красными, цвета утренних ягод, зрачками. Подведённые углём так умело, что это кажется естественным. Полные страсти и желания… рука непроизвольно поползла вниз.

— Мильбен… — Ох уж этот голосок Тави, похожий на дуновение ветра. Акцент лишь подчёркивает его прелесть…