Сердце Артара

Он не видел ее уже несколько дней, и за это время Ника еще больше похудела и осунулась. Под глазами залегли темные круги, больше похожие на синяки, губы были бледными и потрескавшимися, волосы, кажется, тоже потускнели. Лишь сами глаза оставались прежними — большие, ясные, будто бы светятся изнутри.

Макс подбежал к кровати, поглаживал сестру по волосам, что-то спрашивал её, попутно отбиваясь от врачей. Эрику же каждый новый шаг давался с все большим трудом. Он будто брел по грудь в воде, преодолевая сильное течение.

И, наконец, поймал ее взгляд. Сердце его сжалось и, кажется, на какое-то время вообще перестало биться. Потому что во взгляде в этом он не увидел ничего. Ни радости, ни удивления. Ни даже узнавания.

— Ника, ты слышишь меня? — не унимался Макс. — Как ты себя чувствуешь?

Девушка облизнула пересохшие губы, обвела комнату затуманившимся взглядом. И, наконец, произнесла первое слово — тихо, почти шепотом:

— Макс…

— Да, да, сестренка, это я! Господи, ты бы знала, как ты нас всех перепугала! А это Эрик. Помнишь Эрика?

Ника медленно повернула голову и прищурилась, будто пытаясь разглядеть гостя получше, хотя он стоял буквально в шаге от кровати.

Эрик, едва справившись с комом в горле, протянул руку, чтобы коснуться ее тонкой невесомой ладошки. Девушка вздрогнула, инстинктивно убирая руку и подтягивая одеяло повыше. В глазах ее сквозило непонимание.

Ладонь же Эрика сжалась в кулак — крепко, до побелевших костяшек. Он шагнул назад, пропуская к кровати врача. Тот настойчиво выгонял из комнаты всех посторонних. Человек в штатском с кем-то разговаривал по НКИ, отчитываясь о происходящем. По другую сторону кровати к Нике склонились мужчина и женщина средних лет — похоже, родители.

Эрик был здесь лишним, так что не стал задерживаться. Медленно, покачиваясь, как в бреду, вышел из квартиры. До лифта не дошел — остановился, опираясь спиной о стену, потом сполз по ней, усевшись прямо на пол.

Макс появился через пару минут, растормошил его, вцепившись в плечи.

— Эй, ну ты чего раскис? Ты сам-то как? Как у вас там все прошло в Артаре?

— Я сделал так, как она просила, — сдавленным голосом проговорил Эрик, глядя в пол. — Разбил это гребаное сердце. И освободил ее.

Макс, глухо зарычав, сгреб его в охапку и стукнулся лбом ему в висок, будто пытался забодать.

— Спасибо, дружище! — затараторил он, отстраняясь и торопливо вытирая предательски заблестевшие глаза. — Я знал, что ты ее спасешь! С самого начала верил!

— Она… меня не помнит, — перебил его Эрик.

— Да забей! Она просто немного не в себе. Шутка ли — столько дней проваляться подключенной к Эйдосу! Врач пока ничего конкретного не говорит. Ее сейчас в клинику повезут на обследование. Будут приглядывать за ней некоторое время…

Он встряхнул Эрика еще раз, вцепившись ему в плечи.

— Давай не кисни, слышишь? Самое главное — она жива! Все остальное можно исправить. Или начать сначала.

Из квартиры как раз показалась команда медиков, везущих на каталке Нику, следом потянулись сопровождающие. Эрик встрепенулся, поднялся на ноги, нопробиваться ближе к каталке не стал, лишь проводил ее взглядом, пока она не скрылась в кабине лифта.

— Ты прав, Макс. Она жива. И это главное.

Осколки: Стас

— Так и знала, что найду тебя здесь…

Кристина прижалась к нему сзади, крепко обхватив руками.

Он продолжал стоять неподвижно, опираясь на металлический поручень, ограждающий смотровую площадку на семидесятом этаже. Взгляд его был устремлен вниз, на текущую по венам улиц светящуюся кровь, на яркие прямоугольники уличной рекламы, на совсем уж крошечных людей. Снаружи шел дождь, поэтому большинство прохожих прятались под зонтами, так что сверху были похожи на разноцветных насекомых.

Звуков сюда почти не доносилось — слишком высоко. Только ветер и шорох дождя по стеклу.

— Как ты?

— Да все никак успокоиться не могу, — неохотно отозвался он. — Эти уроды нас просто вышвырнули из кампуса, как котят! Маретти, конечно, предупреждал, что рано или поздно туда заявятся серьезные дяди. Но…

— Брось! И радуйся, что все позади. То, что вас всех просто разогнали по домам — это хороший знак. Я боялась, что ты ввязался во что-нибудь такое, что…

Она вздохнула, крепче прижимаясь щекой к его спине.

— Ты и правда за меня волновалась? — смягчившись, спросил он и повернулся, чтобы обнять ее.

— А ты и правда такой дурак?

— Я-то? Да. Можешь не сомневаться, — усмехнулся он, прижимая ее к себе покрепче, и потерся щекой о ее волосы.

Они надолго замолчали. Стояли, чуть покачиваясь, будто баюкая друг друга. Дождь постепенно сходил на нет, капли барабанили по стеклу все медленнее. Они обернулись, снова посмотрели вниз, на умытый, поблескивающий отражениями в лужах город.

— Может, все-таки хочешь что-то рассказать? — спросила она.

— Позже. Мне, если честно, и самому надо… Переварить все это немного, что ли. Но одно понятно — в Артар теперь дорога закрыта. Навсегда.