Сердце Атлантиды (ЛП)

Он ничего не сказал, словно всё понял, и пошёл на поводу у её желания. Они двинулись в путь, и Квинн притворилась, хотя бы для себя самой, что они – обычные туристы, гуляющие по райскому уголку.

На сей раз – всего раз – хватит и притворства.

Глава 8

Аларик следил за Квинн, которая гуляла по пляжу, устремив глаза на песок или в какую-то неведомую даль, возможно, в собственное тёмное прошлое. Атлантиец уже давно обнаружил, что уединённый остров проливал бальзам на душу: здесь к нему не предъявляют никаких требований, не выстраиваются в ряд легионы врагов, которых надо одолеть и убить.

Но они посещали его, эти легионы. Лица всех, побеждённых в бесконечной битве ради защиты человечества от его же безумия, преследовали воина во сне, а временами и в часы бодрствования. Призраки тех, кого он не смог защитить достаточно быстро, решительно и успешно, а потому потерял, также бросали ему обвинения. Из-за этого парада смерти собственное будущее давно уже стало представляться быстро сужающимся туннелем безумия и отчаяния.

А затем жрец встретил Квинн. Сильную, храбрую и полную сострадания. Маленькую человеческую женщину, которая одевалась, как беспризорный подросток, дралась, как закалённый в битвах ветеран, и строила планы не хуже заправского стратега. Именно ей следовало объявить себя продолжательницей рода Александра Великого. Никто не усомнился бы ни на секунду.

Квинн взглянула на Аларика, сведя брови в тревоге за него. Воин даже изумился столь непривычному отношению. Кто-то беспокоится о нём – кошмарном Верховном жреце ужаса. Атлантийки пугали им детей, словно чудищем из страшных снов. «Веди себя хорошо, иначе Верховный жрец Аларик заберёт тебя в храм».

Они думали, что он не знает. А он научился не обращать на них внимания.

Они думали, что ему всё равно. А он с трудом сохранял невозмутимый вид.

— О чём думаешь? Ты слишком сильно сжал мою руку, – сказала Квинн, останавливаясь и поворачиваясь, чтобы взглянуть ему в лицо. – О Птолемее, правда? Нам пора идти. Пока «Гордость Посейдона» у него, мы все в опасности.

Аларик мягче перехватил её руку и поднёс к своим губам.

— Да, о Птолемее. И о другом, не столь уж важном. Боюсь, это место влияет на меня. Слишком много времени и простора для мрачных раздумий, и они затмевают здравый смысл.

Лицо Квинн пересекла тень. Мятежница высвободила руку из хватки Аларика и обхватила себя, будто замёрзла, несмотря на отражаемое песком солнечное тепло.

— Хоть за мной и не стоят века этой битвы, но поверь, я знаю о мрачных раздумьях. Иногда хочется стать той милой легкомысленной особой, которой я притворяюсь для прикрытия. Невероятно, как розовое платье и немного помады способны повлиять на восприятие женского ай-кью.

Жрец опустился на колени, чтобы поднять безупречно целую ракушку, жемчужно-белую с кремово-коричневыми прожилками, стряхнул с неё песок и протянул Квинн.

— Не знаю, что такое этот ай-кью, но, кажется, понимаю, о чём ты. Возможно, нам стоит купить розовое платье Вэну, пусть одурачит врагов в следующей битве?

Квинн рассмеялась.

— О, Боже. Только представь себе! Нет, подожди. Как насчёт лорда Джастиса? С его потрясающими синими волосами и неизменным мечом? Хотя, по правде говоря, так может быть даже страшнее.

Она обвела пальцем край ракушки и сжала её в кулаке.

— Спасибо. Как красиво.

— Напоминание о том, что жизнь состоит не только из крови и смерти, – сказал он, желая убедить в этом и самого себя.

В глазах Квинн отразилось неверие.

— Вся наша только из них и состояла.

— Чтобы жизни остальных были другими, – парировал Аларик. Затем нашёл ещё одну ракушку, сломанную, и зашвырнул её далеко в море. – Всегда считал такую сделку справедливой. До сих пор.

— До сих пор, – медленно повторила Квинн. – Аларик, я никогда не смогу стать такой, как ты хочешь. Я забыла все чувства, кроме гнева, боли и мести.

— Можно снова научиться чувствовать, Квинн. Вспомни Бреннана.

— На Бреннана Посейдон наложил ужасное проклятие не испытывать никаких эмоций, пока он не встретит настоящую любовь и та не умрёт. Это ли не жестокость и извращённость? Твой бог вряд ли относится к числу любящих и благожелательных.

— Но Бреннан встретил Тиернан, и она спасла его и от проклятия, и от него самого. Ты не думаешь, что мы ищем того же?

Квинн вновь заходила взад-вперёд.

— Не знаю. У меня нет времени думать о подобном. Нужно найти Птолемея и узнать, чего он от меня хочет, пока кто-нибудь из приобретённых в прошлом врагов не выследил меня и не положил конец моим мятежным авантюрам.

— Предлагаю сделку, – проговорил Аларик. – Мы проведём здесь день, не думая и не говоря о врагах, самозванцах и смерти. А завтра вернёмся к нашим реалиям и, раз уж так хочешь, перебьём всех «плохих парней», как ты красноречиво выразилась.

Квинн, широко распахнув глаза, взвешивала его слова и наконец кивнула.

— Я согласна. Но, Аларик, я никогда не хотела никого убивать. У меня просто очень редко бывает выбор. Когда больше никто не готов стоять за правое дело...