Сердце Атлантиды (ЛП)

Поскольку её голос затих, Аларик закончил фразу:

— ...кому-то приходится за него браться. И слишком часто ты брала всё на себя, да?

Их взгляды встретились в полном взаимопонимании, но Квинн чуть качнула головой и отвела глаза.

— Давай пройдёмся и посмотрим, что за теми деревьями?

Столько смелости. Слишком много. Восхищение росло с каждым разговором, пока Аларик не перестал отделять уважение от желания и потребности. Всё сконцентрировалось на одной маленькой женщине.

Маленькой сексуальной женщине. Она направилась к деревьям, а Аларик смотрел ей вслед, очищая свой разум и либидо от внезапного непредсказуемого желания, вызванного видом удаляющейся тугой миниатюрной попки. Эта сексуальная жажда почти забавна. После веков безбрачия он считал себя невосприимчивым, а потом Квинн поразила его с силой цунами.

Разум, натренированный в холодной логике и объективности, теперь в мгновение ока переходил от мыслей о битвах и врагах к размышлениям о том, что можно сделать с её обнаженным телом.

Она повернулась, чтобы позвать его, и Аларик замер, оглушённый очертанием её щеки. Квинн не обладала классической красотой женщин его расы. В ней таилось нечто большее. Чистота духа и скрытая чувственность, которая буквально молила об освобождении.

Едва лишь жрец сообразит, как высвободить собственную сексуальность. Сотни лет безбрачия. Будет... интересно их преодолеть.

Когда он обвёл взглядом изгибы фигуры Квинн, не полностью скрытые поношенной одеждой, тело налилось почти болезненной тяжестью. Так. По крайней мере у некоторых частей проблем с действием нет.

Аларик двинулся к деревьям вслед за любимой, впервые за много лет беспечно улыбаясь.

***

Квинн наблюдала, как Аларик сорвал связку бананов, и не могла отвести глаз от игры мускулов на его чудесной груди и руках. Из-за жары он снял рубашку, и мятежница обнаружила, что ищет предлог дотронуться до жреца. Прикоснуться к горячей, слегка потной мужской коже. Она была бронзово-золотистой, словно выдубленной, и Квинн удивилась, поскольку всегда представляла Аларика выполняющим в храме Посейдона... ну, то, что положено священникам. Курящим благовонии и тому подобное. Смутные воспоминания о посещении католической мессы с подругой детства похоже повлияли на впечатления о том, что должен делать Верховный жрец бога морей.

— Итак, ты проводишь в Атлантиде службы?

Он бросил ей банан.

— Провожу что?

— Церковные службы. Вы собираетесь вместе, поёте гимны и молитесь Посейдону, или как?

Аларика, похоже, вопрос привёл в искреннее недоумение:

— О чём ты говоришь? И потом, я похож на человека, который встречается с другими для песнопений?

Квинн очистила свой банан и рассмеялась.

— Не совсем. Разве что какой-то военный клич. Я просто представила, что именно ты делаешь как Верховный жрец морского бога.

— А. Это.

В три быстрых укуса он проглотил фрукт и бросил кожуру в траву, пусть станет удобрением для следующего поколения растений.

— Нет. Храм не похож на ваши церкви. В качестве Верховного жреца я обладаю сильнейшей магией Посейдона, являюсь защитником Атлантиды, хранителем свитков, наставником для служителей и главным советником для нуждающихся в заступничестве богов.

— Главным советником? – не совсем поверила Квинн. – Правда?

Аларик улыбнулся с таким озорным видом, Квинн даже испугалась, не лишилась ли внезапно всей одежды.

— Я не слишком хорошо консультирую. Этими вопросами занимается мой главный служитель. Он рассказывает просителям, как я, скорее всего, объясню им, что жизнь и должна быть сложной, и боги не вознаграждают тех, кто стонет и жалуется.

— Другими словами, жрец дает советы в стиле «соберись, сосунок», – проговорила Квинн, давясь от смеха. – Понимаю, почему тебе не дают лично беседовать с людьми.

Аларик выгнул бровь:

— А ты зря оскорбляешь меня. Я прекрасно умею общаться с людьми. Просто не люблю.

— Правда? Никогда бы не догадалась.

— Люди надоедливы, – объявил он, скрещивая руки, что произвело восхитительный эффект на мышцы этих самых рук и груди.

У Квинн внезапно пересохло в горле. Она провела в одиночестве почти столько же времени, сколько он. И, конечно, именно потому тело трепетало, а дыхание замирало в легких, когда Аларик оказывался поблизости. Хорошо, что ему не позволено заниматься сексом, иначе они подожгли бы остров своей страстью или установили рекорд мира по неуклюжим ласкам.

— Бедный малыш, – наконец ответила она без всякого сочувствия и принялась за банан: дочистила, откусила огромный кусок, прожевала и проглотила, блаженно сомкнув веки. – Как вкусно… – Подняв глаза и встретив взгляд Аларика, Квинн забыла, о чём говорила. Он смотрел на её рот, и взор его горел изумрудной зеленью.

— Вкусно, – повторил жрец сдавленным голосом. – Квинн, ты испытываешь меня сверх всякой меры. Последние несколько часов я сражался сам с собой, чтобы удержаться и не дотронуться до тебя. Похоже, эту битву я проигрываю. – Он глубоко вздохнул. – Мне необходимо тебя поцеловать. Ты позволишь?

Аларик опустил руки, и Квинн заметила, что он сжал их в кулаки.

— Вряд ли это хорошая идея.