Сердце Башни

Но все это могло бы оказаться правдой, если бы она, та самая прошлая жизнь, которую все они так кляли и не любили, сохранилась. А вот этого как раз и не было – страна погружалась в хаос. Поля стояли не обработанные, потому что работавшие на них крестьяне ушли с «Армией бедняков» в надежде разжиться серебром и золотом. Горны в ремесленных мастерских потухли, гончарные круги остановились. Рыбацкие лодки покачивались у берега в тщетном ожидании рыбаков. По стране перестали ходить купеческие обозы, потому что и самих купцов практически не осталось. Многие были убиты, их казна разграблена, а те, кто сумел выжить – бежали за границу. Иностранные же купцы совершенно не горели желанием пересекать границы пылающей мятежом страны.

И внезапно оказалось, что «хорошие денежки», звенящие в кармане «борцов за справедливость», в новых условиях как-то начали терять свою ценность. Булка простого хлеба, ранее стоившая один, ну пару медяков, внезапно стала стоить уже пару серебряных, кусок мяса – золотой, бутылка сидра – пять серебряных, вязанка дров – три. Да ты еще попробуй их найди! Ибо существенная часть тех, кто ранее как раз и выращивал хлеб и мясо, ловил рыбу, рубил дрова, в настоящий момент либо гордо звенел деньгами в кармане, как боец «Армии бедняков», либо размазывал слезы по лицу перед пустым амбаром и хлевом, из которых были «икспроприираваны» (ну так это теперь называлось) все запасы «на борьбу с тиранами и узурпаторами», либо… гнил со вспоротым животом в придорожной канаве как «пособник тиранов и узурпаторов», неосмотрительно попытавшись защитить свое добро.

Перед «Армией бедняков» замаячили очень нерадостные перспективы. Но тут кого-то из ее лидеров осенило. И он бросил кличь: «Освободим братьев!», который был тут же радостно подхвачен. Ну как же – там, за границей, в других странах, где есть еще неразграбленные города, не убитые дворяне и неизнасилованные дворянки, стонут под пятой «тиранов и узурпаторов» наши братья – точно такие же бедняки, как и мы. И наша цель в этой жизни – принести им радость свободы и избавления! Так что вперед, братья, на помощь тем, кто так ждет от нас избавления…

И вот сейчас эта самая «Армия бедняков» скорым маршем двигалась к шейкарским горам, чтобы, преодолев перевалы, ворваться на тучные и еще не разграбленные земли Насии.

– Значит, Грон просит задержать их в наших горах? – задумчиво спросил Нушвальц, когда Линдэ закончила свой рассказ. Дочь кивнула, и добавила:

– Хотя бы на неделю. Грон сейчас сосредотачивает армию и собирается двинуться к нам на помощь так быстро, как только сумеет.

– Хм, – старейшина прикусил ус. – А насийцы?

– Они тоже собирают армию. Но, судя по тому, что я видела за все эти годы, несмотря на то, что Грону идти почти в два раза дольше – он успеет раньше.

– Ты думаешь, он успеет добраться от Агбера до наших гор всего за неделю? – удивился Нушвальц.

– Нет, – мотнула головой Линдэ. – За неделю точно не успеет. Минимум за три. Но эти, – она повела подбородком в сторону Кагдерии, – ползут еще медленнее. У них же не армия, а банда. Без организации. Без снабжения. Без порядка. Они – как саранча, бредут, объедая округу.

– И они захватили все города Кагдерии? – недоверчиво спросил старейшина. В юности он немало побродил по Владению, успев отметиться в четырех из шести королевств в качестве наемника, поэтому, что такое осада и штурм города, представлял себе хорошо.

– Я же говорю – во всех городах им открыли ворота. А в уличной свалке умение держать строй и длинные копья обученного воинства намного менее опасны, чем в поле, – ответила Линдэ.

– Всех? – скептически скривился Нушвальц. – Это вам беженцы рассказали?

– И беженцы тоже, – усмехнулась дочь. – Но, кроме них, Грон посылал в Кагдерию разведчиков. От них поступили довольно подробные доклады.

– И чего же они в них пишут?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Я их не читала. Но то, что я тебе сообщила, мне рассказал сам Грон. Ты ему не веришь?

– Верить-то верю, – задумчиво протянул старейшина, – но как-то все складно выходит. Как бы чего не упустили, за что потом кровью расплачиваться придется, – он замолчал. Линдэ тоже некоторое время помолчала, а затем осторожно спросила:

– То есть ты говоришь – да?

Старейшина бросил на дочь крайне сердитый взгляд, а затем сварливо рявкнул:

– А ты что, думала, что я отвечу отказом на просьбу зятя?

Линдэ криво усмехнулась. Ну да, с точки зрения отца все выглядело именно так. Шейкарцы не особенно заморачивались формальными ритуалами в области совместной жизни. Живут вместе мужчина и женщина – значит семья. Есть у них дети – это их дети. Даже если всем известно, что женщина сошлась с мужчиной, уже имея ребенка, или мужчина привел в семью ребенка погибшего брата, племянника или дочери. Была свадьба – не было, да какая разница? Главное – жизнь, все остальное суета… Но она-то несколько лет прожила в совершенно другом обществе и прекрасно представляла, что она кто угодно, но только не жена Грону.