Сердце Башни

Хозяин прибыл последним. Йокромбиг не знал, как так у него получалось, но едва только прибывал последний из гостей, как буквально через несколько десятков ударов сердца возникал и хозяин. И, как всегда, в сопровождении всего одного телохранителя.

— Ну, как твои дела, крыска? — поприветствовал он Йокромбига, ласково похлопывая того по щеке. — Не издох тут еще без света?

— Ы-ых, — отрицательно замотал головой тот. — Ыхы-хы.

— В порядке, говоришь, — усмехнулся хозяин. — Ну-ну, я в тебе сразу почувствовал родственную душу. И, как видишь, не ошибся. Ну да ладно. Все собрались?

— Ыхы-хыхынх, — браво доложил Йокромбиг.

— Ну, значит, все, — хозяин вздохнул, окинул бывшего прихрамового нищего задумчивым взглядом, почесал пальцем переносицу, вздохнул, пробормотал: — Ох, попаду я когда-нибудь со своей добротой… — а затем приказал: — Убирайся-ка ты в свою каморку и сиди там, не высовываясь. Понял, крыска?

Йокромбиг торопливо закивал головой и, поспешно развернувшись, ринулся куда сказали.

У себя он забился в самый дальний угол и лег, свернувшись калачиком и натянув на голову все то тряпье, которым укрывался. Но сквозь весь этот ворох до него все равно доносились голоса собравшихся. Ну да они вовсе и не пытались их сдерживать. Особенно неистовствовал один из гостей, по имени Кромарь.

— Ты обещал нам, что мы победим! — зло орал Кромарь. — А теперь что?

— А разве вы не победили? — а вот это явно был голос хозяина. Он дробненько рассмеялся и уверенно продолжил: — Или не ты, Кромарь, был самой большой властью в столице? Ты — вонючее уличное дерьмо, сын шлюхи, сдохшей от сифилиса, и неизвестно кого, ты — на кого плевали все эти высокородные суки, кого травили стражниками и собаками, гоняли как крысу… год назад занял дворец герцога Темгригора и заставил согревать твое тело обеих его младших дочерей. И никто, ты вслушайся в это слово — никто не посмел тебе возразить. Это что, не власть? Это что — не победа?

— Да кого интересует, что было год или полгода назад?! — взвился Кромарь. — Что нам делать теперь? Бунгаба, Ловит, Три зуба, Яйцо сдохли в шейкарских горах, Слепеть повешен в Шергроне, Курощупа и Порошка забили камнями на востоке, Ярыго и Тянитолкая посадили на кол. Я сам третьего дня едва вырвался из облавы агберских егерей! Это что — победа?!

— Ах, Кромарь, Кромарь, — снова послышался голос хозяина. — Ну, кто тебя, дурака такого понес в Насию, а? И этих идиотов — Бунгабу, Ловита, Яйцо и остальных. Я что вам говорил? Сначала надобно хорошенько укрепиться в Кагдерии. Окончательно раздавить всякое сопротивление. Сформировать власть. Выстроить экономику. Да, это не просто. Это надолго. После того, что вы устроили, вам пришлось бы некоторое время жить впроголодь, выдавливать продовольствие из крестьян, подавлять бунты. И вешать, вешать, вешать… А куда деваться? Но кто меня слушал? — до Йокромбига донесся тяжелый вздох. — Не-ет, вы почувствовали вкус грабежей. Я-то совершенно не против грабежей. Да ради Владетеля! Если грабят тиранов и узурпаторов или их прихвостней — да сколько угодно. Но заниматься только грабежами, не делая больше ничего — это же полная глупость! Даже пастух, получающий со своих овец все — шерсть, причем, заметь, не один раз, а каждые полгода, мясо, сало, шкуру на шубу, жилы для тетивы лука, копыта на пуговицы, зубы для поделок — все то время, пока не пришла пора забивать овцу, заботится о ней, перегоняет ее с пастбища на пастбище, чтобы у доброй овечки было вдосталь травы, вовремя пригоняет к водопою. А что сделали вы?

— Мы тоже, представь себе, погнали наших овечек к водопою и на новые пастбища, — огрызнулся Кромарь.

— Не-ет, Кромарь, тут ты врешь! Вы погнали на новое пастбище свои своры собак. Ты, Бунгаба, Три зуба и остальные. А овечек своих вы бросили. Бросили подыхать без травы и без воды. Ну, вот чем ты думал-то, Кромарь? Задницей?

— Ты говори да не заговаривайся, — зло бросил Кромарь своему собеседнику.

— А то что? — небрежно и, как-то, даже весело, поинтересовался тот.

— А то что прирежем тебя с этим твоим… молчуном да и все! Я — Вожак. Не стоит мне грубить.

— Ты дерьмо из задницы говноеда, Кромарь, вот ты кто, — голос хозяина был просто переполнен презрением. — Ты способен угробить любой, даже самый подробный и выверенный план.

— Ты все-таки язык придержи, Черный, — послышался голос Требушета, который, как знал Йокромбиг, «держал» ночную жизнь во втором по размерам городе Кагдерии — Дзаржичке. — Кромарь, он хоть и дурак, но Вожак. Имей уважение.

— Кромарь — дерьмо из задницы говноеда, — еще раз повторил хозяин, причем в его голосе не было ни малейшего намека на страх. — Ну, вот скажите мне, Вожаки, разве плохо вам было, когда вы в точности выполняли мои указания, а?

— Мы — вольный народ, Черный, — на этот раз, судя по тембру голоса, заговорил Банный Дух, Вожак с побережья. — Мы тебе не тупые крестьяне или подкупленные подачками тиранов ремесленники из городов. Хорошо ли, плохо, а когда наша душа чувствует, что надо поступить так, а не этак — нам никто не указ.