Сердце бога

Однако Иноземцев рано радовался. Вскоре все пошло наперекосяк. И самое обидное, что с системой, за которую отвечал он. Конечно, не он был в том виноват, но все же… Перед тем как тормозиться, корабль был сориентирован не совсем правильно. Тормозная установка сработала, аппарат вошел в атмосферу и понесся к Земле, но его траектория оказалась слишком пологой, чересчур растянутой. Скорее всего, корабль приземлился бы успешно, но на территории Китая. И тогда автоматика подала сигнал на АПО – автоматическую систему подрыва. А вот эта система сработала безукоризненно и разнесла спускаемый аппарат вместе с двумя бедными дворняжками в клочья. Признать полет успешным никак было нельзя, и потому стало совершенно ясно: постановление партии и правительства выполнено в срок не будет, в шестидесятом году человек к звездам не полетит.

На стапели в МИКе поставили новую ракету и новый корабль. И снова началась работа. Все завертелось в прежнем ритме: испытания, адский холод и поземка на улице, казарменный неуют в общаге, столовая, работающая три часа в день (по часу на завтрак, обед и ужин), редкие выпивки или шахматы в компании Радия. Однако трудились и гражданские, и военные на подъеме. Делали то, что до них не делал еще никто на Земле. Готовили самый первый полет человека в космос. Ради этого можно было и пострадать.

22 декабря взлетела ракета, понесла ввысь новый корабль с собачками Кометой и Шуткой. Но на орбиту его вывести не удалось. Отказали двигатели третьей ступени. Корабль от нее отделился и приземлился, слава богу, на территории Союза – но в чертовой глуши, в Эвенкии, в сорока километрах от поселка Тура.

Спускаемый аппарат искали четверо суток. Собачки оказались живы-здоровы. Однако пуск был признан настолько неуспешным, что его, как и все прочие наши неудачи, засекретили. ТАСС ничего не сообщил, советские люди, как и все остальное прогрессивное человечество, ничего не узнали.

В итоге получилось, что Новый год Владик справлял на полигоне – без всякой надежды на возвращение в столицу. Они с Рыжовым встречали бой курантов в городке. Дом офицеров тогда еще не построили. Однако местные политотдельцы хорошо понимали, как тяжело служится военным в ледяной пустыне, неделями напролет на площадках, потому постарались изо всех сил, устраивая праздник. Из пожарного депо выгнали машины, несколько раз вымыли полы, посреди зала водрузили елку, расставили столы. Устроили концерт в традициях «Карнавальной ночи» и банкет (правда, из напитков подавались нарзан и ситро – сухой закон не отменяли даже в Новогодье). Для Владика, просидевшего на площадке безвылазно больше месяца, городок показался столицей: надо же, здесь встречались женщины, и даже красивые, работали магазины, и мальчишки летели с ледяной горки.

После того как пробили куранты, они с Радием вышли из «банкетного зала». Глотнули разведенного спирта из фляги. У Владика настроение упало. Ему вспомнилось, как встречали шестидесятый. Как в квартире Флоринского записывали на магнитофон пожелания на наступивший год. И вот теперь – Юрия Васильевича нет на свете. И нет рядом с Владиком Гали. И не сбылось главное пожелание Флоринского: чтобы в космос умчался советский человек. Слава богу, хоть друг имелся рядом – Радий. Было кому сказать: «Ох, несчастливый оказался год високосный, шестидесятый. Катастрофа на сорок первой площадке. А на нашей, второй? Пять пусков произвели по программе «Восток» – а успешным оказался только один, с Белкой и Стрелкой».

– В общей сложности неудачных пусков было не пять, а девять, – поправил Радий, обернувшись: не подслушивают ли? – Еще двумя ракетами в этом году пуляли в Луну и двумя в Марс. И все «ушли за бугор».

– Да, дела неважные, – вздохнул Владик, которым овладело уныние. – Одна удача из девяти возможных. Долго же нам придется пилотируемого полета ждать.

– А что теперь, приоритет американцам отдавать? – возразил редко терявший присутствие духа Радий. – До нас на политчасе доводили: американе ведь ничего не секретят, и они заранее оповестили, что планируют свой прыжок в космос на пятое мая. Неужто мы уступим? Нет, брат. Поэтому для оптимизма я предлагаю другую арифметику: по собачкам. Из четырех собачьих экипажей на Землю вернулось два. Получается, успех пятидесятипроцентный. Да и Мушку с Пчелкой могли бы не взрывать – сели б они прекрасно, хоть и в Китае. Тоже, считай, удачный пуск. Выходит, семьдесят пять процентов благополучного исхода.

– И все равно наш ЭсПэ не станет человека запускать до двух полностью успешных полетов.

– Это точно, Королев – мужик четкий. Значит, будем стараться и два безаварийных пуска ему обеспечим.

1961

Полигон Тюратам

(космодром Байконур)

Владик