Сердце Бонивура

Несмотря на то, что японская охрана в бронецехе была снята, Суэцугу часто приходил в депо. Заложив руки за спину, он прохаживался вдоль составов, часто плевался по сторонам, вытирая после этого рот белоснежным платком с нарисованным изображением Фудзи-Ямы и каких-то красавиц. Один за другим брал в рот ароматические шарики дзин-тан. Обсасывал их, сопя от удовольствия. Тем временем присматривался к рабочим.

Он заводил разговоры по всякому поводу.

Присев однажды возле Алеши, Суэцугу сказал:

— Очень хорошая погода!

— Угу! — ответил Алеша.

— Очень хорошо в такую погоду гулять.

— Недурно.

— Вы хотите гулять?

Алеша посмотрел на японца.

— Не позывает! — сказал он.

Японец торопливо достал крошечный словарик.

Алеша посмотрел на Суэцугу.

— Все учите?

— Да, — ответил поручик. — Японский офицер должен знать росскэ язык! Как это говорят, при-го-дит-ца!

— Не пригодится! — угрюмо сказал Алеша. — Напрасно трудитесь.

Суэцугу пропустил мимо ушей замечание Алеши. Он аккуратно записал выражение «не позывает». Критически глядя на клепку, заявил:

— Росскэ рабочие не умеют хорошо работать… Совсем не умеют… С хозяин всегда спорить, ругать. Плохо!

— А у вас не так, что ли? — буркнул Алеша.

— О! — Суэцугу изобразил восхищение на лице. — Японски рабочие послушни как сын, котору слушает отец. Очень хорошо работать! Ниппон нет борсевико!

— Ну, это ты врешь! — выпалил Алеша. — Асадо Сато был коммунист. Сен-Катаяма коммунист… Будто не знаешь? А коли хорошо в Японии, катились бы туда.

— Мы скоро эваку-ировать! — любезно ответил Суэцугу.

— Слава богу, мы это который год слышим.

— Нет, правда… — Суэцугу опять вынул словарик. — Еще немного учите меня, — сказал он, перелистывая записную книжечку. — Есть ли в цехе новые рабочие?

Алеша побагровел.

— Э-э, вон какой ты ученый, ваше благородие! Ни черта я тебе не скажу! Понял? Так и запиши. Ни черта!

Суэцугу поднялся:

— Очень благодарю. Аригото. Можно мне приходить ваш дом заниматься росскэ язык?

— Нет…

— Может быть, ваша сестра может?

— Нет! — отрезал Алеша.

Суэцугу вежливо отошел. И очутился лицом к лицу с Виталием.

Комсомолец оторопел. Как ни остерегался он попадаться на глаза кому бы то ни было из военных, все же он столкнулся с Суэцугу. Японец вежливо сказал:

— Здрастуйте!

— Здравствуйте! — ответил Бонивур, сделав движение, чтобы пропустить поручика. Но тот с выражением любопытства на лице рассматривал Виталия.

— Нови-чок? — произнес он.

— Нет, который год здесь работаю! — сказал Виталий.

— Я до сих пор не видал вас! — живо возразил японец.

— Ну, разве всех запомнишь! — ответил ему Виталий.

Когда Суэцугу ушел, Алеша кивнул ему вслед:

— Принюхивается, Виталька!

— Кажется.

2

Таня зачастила к подругам. То вспоминала она о том, что на Кавказской улице живет ее однокашница, то нужно ей получить выкройку блузки, то следовало навестить какую-то родственницу. Но для этого она всегда направлялась в одно место: в депо. Там работали отцы, братья, мужья знакомых Тани. И она считала своим долгом предварительно справиться у них, когда может она зайти, чтобы застать девчат.

— Андрей Платоныч, — спрашивала она закопченного усача в кожаной замасленной куртке, — Машенька дома сегодня?

— Машенька-то? А где ей быть? — отвечал Андрей Платоныч, утирая лицо ладонью. — Да ты сходи сама!

— И то схожу! — говорила Таня и, поспешно простившись, исчезала.

Полчаса спустя, взявшись за рабочий ящик и обнаружив в нем какую-то бумагу, Андрей Платоныч читал:

«Товарищи! Близится час победы! НРА — у Имана. Настают последние дни развязки. Белые чувствуют свою гибель, но они еще сопротивляются. Они готовятся еще к кровавым схваткам, формируют войска, готовят броневики.

Эти войска белых по железной дороге будут перебрасываться на фронт! Эти бронированные поезда ремонтируются в нашем депо!

— Не бывать тому, чтобы мы своими руками помогали врагам!

Бастуйте! Срывайте воинские перевозки белых!

Комитет».

Андрей Платоныч посмотрел поверх очков, не заметил ли кто листовку, и сунул ее в карман. «Откуда бы это? — соображал он. — Никто будто не заходил… Только Пужнякова девчонка…»

А дня через два Андрей Платоныч обнаружил листовку в узелке с обедом, принесенном Машенькой.

— Вот сопливая команда! — ворчал он, пряча листовку. — И Машка туда же. Ну, шкуру дома спущу… Когда только поспевают, проклятущие?! Ну, молодцы девчата!

Виталий удивился, когда Таня сообщила, что все листовки, какие он поручал ей распространить, уже разошлись.

— Да ты их по улице, что ли, разбросала? — спросил он тревожно. Смотри, Таня!

Девушка смело, с каким-то вызовом, глядела на юношу.

— Не маленькая! — ответила она.

Аккуратно уложив в корзину новую партию листовок, Таня остановилась перед Виталием.

— Ну, что? — спросил тот.

— Давай еще!

— Не успеешь.

— Успеем! — самоуверенно возразила девушка. Множественное окончание сорвалось с ее языка невольно.

— Что это значит? — спросил Бонивур.

— Ничего, — передернула плечами Таня.

— Таня! — сказал Виталий серьезно. — Мы не в жмурки и не в лапту играем. С кем ты поделилась?