Сердце бури

– Умеешь же ты таскать тяжести, колоть дрова? Посуду мыть? Я уже не справляюсь, слишком много гостей стало, а нового работника мы еще не наняли. Но погоди, сначала – послание.

Сван смотрел на меня затаив дыхание, и я прикрыла глаза. Искать адресатов послания – все равно что пытаться нащупать в огромной, почти незаметной золотой паутине нужные нити. Это трудно объяснить, и это не то, что видишь глазами, но, стоило мне сосредоточиться, я почувствовала Свана рядом – теплое сияние. А от него во тьму, пронизанную бесчисленными золотыми линиями, шли две, яркие и крепкие, – его связи с родичами. Они уходили куда-то очень далеко, терялись в темноте, – жители соседних деревень по ощущениям были гораздо ближе, – но я все равно запустила по ним свое послание в надежде, что нить донесет его, как река несет кораблик из коры и веток. Я открыла глаза и задышала глубже, унимая головокружение.

– Как тебя зовут? – тихо спросил Сван, и я засмеялась от того, как забавно прозвучал этот вопрос спустя полчаса разговора.

– Мойра. Это значит «судьба».

– Угу, – сказал Сван, и у меня появилось сладкое, мучительное чувство, что он сейчас меня поцелует, если духу хватит.

К сожалению, то же чувство, кажется, посетило моего отца – он вырос перед нами, всем своим видом показывая, что Сван, может, и достойная пара для его дочери, но руки пусть держит от нее подальше.

– Через пять минут будем обедать, уважаемый господин, – сказал папа, мастерски сочетая в голосе почтительность и осуждение. – Прошу к столу. Разрешите предложить вам сесть за тот, что у окна: вид оттуда замечательный. А ты, дочка, иди-ка сюда, нужно помочь на кухне.

Раньше он часто бывал с постояльцами неприятным и грубым, а теперь изменился к лучшему, и я вдруг подумала: а что, если у отца дар управлять гостиницей? Интересно, такой вообще бывает? Но я не успела додумать эту мысль до конца, потому что случилось нечто очень странное.

Посреди комнаты возник шар света – острого, режущего глаза, как блик яркого солнца на воде. Все недоуменно уставились на него, а шар резко вытянулся, превращаясь в овал, и оттуда вылез человек. Он шагнул к нам в зал, будто из-за невидимого порога, и сияние тут же погасло. Народ, кажется, собирался броситься врассыпную, но тут все разглядели незнакомца и восхищенно замерли.

Это был, наверное, самый красивый парень на свете. Сван казался мне красивым, но было ясно, что настолько совершенного существа, как этот новый парень, природа еще не производила – во всяком случае, вокруг нашего постоялого двора. Рост под два метра, широкие плечи, статная фигура, синие глаза, длинные золотые волосы спускаются на грудь волнами – парень был просто невыносимо хорош собой.

Подруги моей бабушки любили ее за то, что она здорово умела пересказывать старинные истории о белом рыцаре по имени Маурис Шевалье. Маурис вечно спасал красавиц направо и налево, вырывал их из лап опасности, почтительно целовал им руки и уже лет триста был мечтой всех поколений женщин. Так вот, этот длинноволосый парень, застывший посреди комнаты, напомнил мне Мауриса из бабушкиных историй: «Он был так великолепен, что женщины при виде его падали с ног, а мужчины от зависти скрежетали зубами».

Красавец обвел всех взглядом, наслаждаясь произведенным впечатлением. Он был одет в золотистый костюм с пышным кружевным воротником – на мой взгляд, довольно безвкусный, но, может, там, откуда эта птица к нам залетела, все так ходят. Я думала, красавец сейчас скажет, что слышал про наш постоялый двор и желает отведать блюд знаменитого повара, но он молча пошел к нам, и только тут до меня дошло: что-то с этим парнем не то. То, что он появился из воздуха, меня не смутило, – мало ли что люди после возвращения Сердца умеют! Но пугающим было ощущение силы, которое от него исходило, – казалось, воздух вокруг парня звенит и искрится, словно это вовсе не человек.

– Привет, мордастый, – сказал этот подозрительный тип, остановившись напротив Свана, и его голос, низкий и мужественный, тоже подошел бы Маурису Шевалье. – Ты тут, я смотрю, не скучаешь.

Я недоуменно посмотрела на Свана – скулы у него были широкие, но мордастым я бы его точно не назвала. Но Сван вглядывался в поддельного Мауриса Шевалье, и вдруг его глаза расширились.

– Хью, – выдохнул он.

Мне захотелось рассмеяться – Сван, конечно, изменился за этот месяц, но поверить, что его хилый братец-коротышка превратился вот в это великолепие, было уже чересчур. Но красавец расплылся в самодовольной улыбке и кивнул.

– Ага. Самую малость подправил себе внешность, чтобы быть уж совсем неотразимым. Я теперь еще и не такое могу, гляди! – Красавец вскинул унизанные разноцветными перстнями руки. – Пусть этот убогий клоповник станет покрасивее, а то мне тут даже стоять противно. Оп!