Сердце бури (СИ)

Перемена оказалась настолько же неожиданной, насколько и очевидной. Разведчик не знал, что ему думать.

— Генерал?.. — несмело окликнул он.

Лея мысленно усмехнулась искреннему недоумению в голосе Диггона. Казалось, тот всеми силами стремится сообразить, что же побудило хищницу пойти на понятную и отказаться от мысли об убийстве. Однако так и не может придумать ни одной стоящей догадки.

— Не обольщайтесь, — выдавила Органа. И внезапно улыбнулась. Майор готов был признать, что это, вероятно, самая странная улыбка, которую ему только доводилось видеть. — Это вовсе не ради вас…

— Я понимаю, — сдавленно отозвался Диггон.

Лея неторопливо двинулась к выходу.

Встав у двери, она негромко, но четко скомандовала: «Отоприте». Она знала, что майор вряд ли решится воспрепятствовать ее уходу — сейбер как-никак все еще был при ней, а Диггон при виде оного порядком струхнул. Впрочем, знала она и то, что этот человек пошлет за охраной немедленно, как только она скроется из виду. Но, по крайней мере, ее арестуют не сию минуту.

Как она и ожидала, Диггон не решился спорить. Приблизившись, он торопливыми движениями отпер магнитный замок.

Лея вышла в коридор и, не прощаясь, словно майор разведки был для нее вовсе пустым местом, направилась к себе. Она и не думала оборачиваться, давя в себе растущее чувство тревоги. Какая, в конце концов, разница, вызовет ли Клаус охрану прямо сейчас, воспользовались тем, что она больше на него не смотрит, или все же дождется, пока его несостоявшаяся убийца окончательно скроется?

Поначалу генерал ступала ровно, своею обычной, исполненной легкости и достоинства поступью, каковой она могла бы пройти и на трибуну, и на эшафот. На первый взгляд, она была само величие и непоколебимость. Однако внешний вид не соответствовал внутреннему состоянию, служа лишь неловким прикрытием для растерянности и смятения, властвовавших в сердце женщины, отчаянно стучавшем и каждую секунду тревожно сжимавшемся. И потому, стоило Лее отдалиться достаточно, чтобы Диггон уже не мог ее увидеть, как она спрятала горящее лицо в ладони. Ее плечи поникли под страшной, немыслимой тяжестью.

На долю секунды она замедлила шаг. Но затем наоборот двинулась быстрее, высоко вскинув руки; казалось, она спасалась бегством, хотя знала, что ее никто не преследует — еще нет. Все равно ей теперь некуда деться — с борта крейсера, расположенного посреди космической глади.

И все же, было что-то, побудившее Лею бежать, не разбирая дороги. Что-то таинственное и мрачное глядело на нее сквозь пустоту коридора. В углу в полутьме ей виделась призрачная фигура — брат стоял, понурив голову; мрачный и печальный, он тяжело, с осуждением глядел на нее. И Лея, видя его, не знала, что сказать. Чем оправдать свой отвратительный порыв.

***

Вернувшись в свою каюту, первым делом она подумала, что стоит запереться, но тут же сама себя подняла на смех: поздно! теперь никакие запоры не спасут ее от падения в глазах товарищей, прежних ее соратников: Силгал, Мейца, самого Джиала — словом, всех тех, кого она подставила своей выходкой, скомпрометировав в глазах правительства. А что касается падения перед лицом Великой Силы, то тут все и так ясно — хоть прячься за закрытыми дверями, а хоть нет.

Прижав ладонь к губам, генерал присела на диван и зябко ссутулила плечи. Ей было не по себе. Более того, ей было страшно. Чем больше Лея вдумывалась в положение вещей, тем больше она боялась. Боялась себя самой. Боялась той пропасти, куда могла бы ступить и уже почти ступила. Ее нога остановилась в последний момент, над самой бездной.

Лея спрашивала себя: что же это? Как она могла поступить так слепо? В порыве безумия, бессознательно повинуясь власти горя, она едва было не предала все то, за что Люк сражался на протяжении жизни, и сейчас перспектива вновь увидеть его, взглянуть ему в глаза, вызывала у нее лишь новую волну ужаса.

Она с трепетом протягивала руки туда, где ей нет-нет, да виделся дух брата, беззвучно вопрошая, что же теперь делать. Однако Люк молчал — и в глубине души Лея не удивлялась безмолвию призрака. Быть может, там, в глубине души, она сомневалась, вправду ли желает сейчас его слышать, опасаясь не справиться со стыдом.

Выходит, вот через что Люку пришлось когда-то пройти. Вот чего ее брат опасался даже больше, чем смерти.

Испытание Темной стороной: болью, безысходностью, гневом… Хотя Лея большую часть жизни была предана верованиям джедаев, прежде она не могла даже подумать, насколько правомерны и близки к ней эти слова, то и дело повторяемые братом, как суровое, навязчивое предупреждение. Еще недавно они казались не более чем пустым звуком, скучным суесловием. Лея Органа наивно мыслила себя безупречной с точки зрения Света — прекрасная принцесса Альдераана, пламенное сердце, живой символ справедливой борьбы… могла ли она подумать, что Тьма в самом деле идет за нею по пятам? Что она ничем не лучше, чем другие представители ее многострадального семейства?..