Сердце Черной Мадонны

Лето кончилось. Первого сентября Ника сидел со своим другом под козырьком подъезда, спасаясь от моросящего дождя. Сизый протянул ему стакан портвейна, желая отметить новый учебный год, Ника нерешительно принял. Никогда еще он не пил, да и мать расстроится, но надо же когда-то начинать! Выдохнул и залпом выпил. Оказалось сладко и совсем не противно. Через пять минут Ника почувствовал приятное тепло в желудке и легкое головокружение.

Сизый предложил пойти посидеть в подвал, а то ходят мимо всякие… Ника, радостный и хмельной, согласился. Именно в подвале, темном, сыром, пахнущем гнилой картошкой и канализацией, ЭТО и произошло…

Если бы все случилось иначе, пусть с мужчиной, даже с тем же Сизым, но в другом месте – в квартире, на даче, в машине, да если бы еще не накрыло его наслаждение, жизнь бы Ники сложилась по-другому… Но ЭТО произошло в подвале! На долгие годы удовольствие в подсознании Ники срослось с грязью, пылью, вонью, болью и матерной бранью.

Они стали любовниками. Ника сомозабвенно отдавался Сизому в подвале и рассказывал о том, в какие часы его отца нет дома. Сизый дарил мальчишке свое покровительство и немного денег на краски. Да, Коленька опять начал рисовать, и картины стали совсем другими – более глубокими и темными по цвету.

Когда Сизого посадили за ограбление квартиры, Ника плакал. Он клялся ему в любви и верности, обещал писать. И обещание свое парень сдержал. В течение двух лет еженедельно Сизый получал послания из Ленинграда, а потом его зарезали ночью прямо в камере.

Тем временем Ника окончил школу. В консерваторию он не поступил, хоть и пытался. Мама была в трансе, сын доволен. Вечерами он пропадал то здесь, то там в поисках приключений. У него появился любовник, студент, который провожал Нику до дома. А перед тем как распрощаться, они забегали в подвал и там страстно совокуплялись, расшугивая своими стонами крыс. Именно с этим студентом мама и застала сына – целующимися на лестничной площадке. Что с нею сталось! Она готова была простить ребенку его средние музыкальные способности, его мазню, его дружков-воров, но извращенцев она в своем доме терпеть не могла. «Я проклинаю тебя! – кричала она. – У меня нет больше сына! Либо ты идешь лечиться, либо мать для тебя умерла…»

Ника молча собрал вещи и ушел.

Жил он первое время у отца, хоть тот и принял его неохотно. Ему выделили маленькую комнату, полку в холодильнике (мачеха не собиралась кормить приживалу на свои), однако все неудобства компенсировались с лихвой. В отцовской квартире постоянно собиралось очень интересное общество – художники, музыканты. Нике так приятно было оказаться среди столь талантливых людей. Он беседовал с ними об искусстве, спорил, спрашивал советов, а однажды познакомился с художником-авангардистом по фамилии Болт. Тот был мужчина не первой молодости, не очень интересной внешности, зато большого таланта. Ника приглянулся стареющему сластолюбцу с первого взгляда, и он, почистив перышки, бросился паренька соблазнять. Результат оказался по-набоковски неожиданным – толстощекий юноша с развязностью бывалой проститутки первым предложил себя художнику.

Они стали жить вместе.

Болт молодого любовника обожал, тратил на него деньги, учил рисовать, дарил заботу и нежность. Ника все это принимал, за исключением последнего. Ему хотелось совсем не ласковых поглаживаний, не надушенных ночных рубашек, он жаждал необузданного секса в замусоренном подвале с грубым, татуированным амбалом. Именно поэтому жизнь Ники превратилась в ад, и каждый вечер, стоило его любовнику покинуть дом, парень выходил на улицу в поисках приключений. Он выискивал самых отпетых, шальных мужиков, а найдя, тащил в какую-нибудь подворотню или сарай. Часто он мечтал о том, чтобы его изнасиловали, но когда мечта сбылась, оказалось, что в ней нет ничего захватывающего, ибо после изнасилования последовало избиение, а потом две недели в «травме».

Жизнь с Болтом превратилась в скучное существование, и Ника давно бы бросил надоедливого в своей нежности любовника, если бы не его педагогический талант и крепкие связи. Парень благодаря Болту многому научился, со многими познакомился и в итоге прослыл в узких кругах талантливым авангардистом. В двадцать два Ника бросил Болта ради другого, более молодого художника, переехал к нему жить и начал продавать свои картины.

К тридцати Ника разочаровался и в искусстве, и в мужчинах. Его картины, хоть их и нахваливали профессионалы, продавались плохо, а любовники не дарили того восторга, который он испытал в свой первый раз. Неожиданно для себя Ника решил бросить все и уехать в Москву.

Столица встретила прохладно, но он ее завоевал. Оказалось, молодой художник имел явный талант дизайнера, что выяснилось на одной вечеринке, когда Ника, не обращая внимания на тусующихся гостей, начал передвигать мебель и перевешивать картины, показывая хозяину, как должна выглядеть его квартира. С той поры всякий уважающий себя богач считал признаком хорошего тона приглашение Ники в качестве дизайнера и гостя. Так началась московская жизнь неугомонного питерца.