Сердце Черной Пустоши. Книга 1

Я взлетела с постели со скоростью Дилариона. Наскоро и по-прежнему отчаянно краснея, совершила утреннее омовение в купальне виконта за скромной ширмой и, вернувшись обратно, развернула сверток.

– Свинья! – вырвалось у меня, когда обнаружила помимо серого платья, нежно-розовых панталон, подвязок в тон лифа и кремового шейного платка, целых три корсета.

Ко всему этому прилагались удобные домашние туфли, в которых хожу по каюте и плотные розовые чулки.

– Я немедленно переоденусь, как только вернемся в нашу каюту, Диларион, – пообещала я дракончику. – А потом мы с тобой будем долго гулять и дышать воздухом. Но переодеться обязательно! Еще не хватало разгуливать по палубе и думать, что этот нахал смотрит на самое невзрачное из моих платьев, и представляет под ним розовое белье, которое, между прочим, покупалось украдкой от Бенары!

Мстительно оставив постель не застеленной, я решительно направилась претворять угрозу в жизнь.

Глава 20

Стоя на палубе, я смотрела на горизонт, который ровной полосой виднеется вдали. От ветра и влажного воздуха кожа на руках покрылась мелкими пупырышками, и я зябко повела плечами. Но, несмотря на промозглость, возвращаться в каюту не хотелось, а от воспоминаний о призрачной невесте, которая сидит где-то за ванной, хотелось прыгнуть за борт и вплавь броситься до Аварона.

– Если бы только дядя знал, – сказала я дракончику, – в чьи руки меня отдал. Будь Аварон чуть ближе, мы наверняка знали бы о дурной славе, которая шлейфом тянется за виконтом.

Диларион смирно сидит на канате, который тянется от крюка до мачты, и разглядывает тень от паруса. Маленькая головка наклоняется то в одну, то в другую сторону, а когда парус колышется от ветра, двигая тень, подпрыгивает и довольно верещит.

– Глупый, – проговорила я ласково. – Она не настоящая. В отличие от призрака леди Ру. Она, хоть и мертвая, но способна крепко навредить.

Голова дракончика повернулась. Он посмотрел на меня внимательно, мол, что за глупости, эта тень настоящая, смотри, как дергается, а я улыбнулась и вновь вернулась к созерцанию горизонта.

Спустя пару минут снова заговорила, стараясь развеять тоску, которая в очередной раз защемила в груди.

– Бедная моя Бенара. Она ведь всерьез считает, что теперь я стану настоящей леди, уважаемой и благородной. Она упала бы в обморок, если бы узнала, какому позору я ежедневно подвергаюсь со стороны виконта. А Нинель?

Я покосилась на дракончика, проверяя, слушает ли он, но тот все еще занят изучением тени на палубе. Я вздохнула и продолжила:

– Нинель думает, что у меня теперь интересная веселая жизнь. Может она, конечно и интересная, но насчет веселья поспорила бы. Хотя… Возможно, Нинель могло бы понравиться.

Когда за спиной послышались шаги, оборачиваться не стала, но по скрипучему голосу попугая догадалась, это боцман. Он подошел и остановился в паре шагов, не решаясь приближаться.

– Славный денек, – проговорил он, вынимая трубку изо рта. – Солнце греет, ветер свеж и крепок. Паруса надуты, и судно идет резво.

Я покосилась на него, пытаясь понять, зачем затеял несвойственный простому моряку разговор. Но все равно улыбнулась и проговорила:

– Славный. Хотя для меня прохладно. Солнце здесь, вроде, светит, но не дает тепла. Это странно.

Довольный, что удалось завязать разговор, боцман расплылся в улыбке и хлопнул себя по животу.

– Ну так вы же леди, – проговорил он со знающим видом. – Вам непривычно. Это у нас шкуры пропитаны солью и зноем. Вон, даже Конек, еще малец, а в дождь носится по палубе наравне со всеми. И хоть бы раз чихнул.

– Он молодец, – согласилась я. – Но мне, все же, ближе ласковое солнце Аварона и спокойная, безветренная погода. Вы ведь были у нас на пристани?

– Был, – согласился боцман. – Даже в портовую лавку заглянул. Купил пару безделушек для мелюзги.

Я тоскливо улыбнулась, вспомнив, как дядя приносил подарки, когда была маленькой, а я с визгом кидалась распаковывать, а потом целовала его в щеку. Дядя смеялся, брал меня на руки и кружил, иногда подкидывал так высоко, что Бенара хваталась за сердце.

– Да, – произнесла я задумчиво. – В Авароне знают, что такое красота и умеют делать изысканные вещи даже из самых грубых материалов. Вы заметили, как у нас хорошо дышится?

– Заметил, – подождав пару мгновений, согласился моряк. – Будто в воздухе рассыпали маленькие розы. Приятственно, ничего не скажешь. Хотя, если честно, мне больше по душе морской воздух и соленый бриз.

– Просто вы привыкли, – сказала я.

Боцман вздохнул так, словно хотел подбодрить, но не нашел слов. Сунув трубку в рот, сделал пару затяжек и выпустил облако дыма. Диларион смотрел на это зачарованно, с трудом веря, что на корабле кто-то еще способен испускать клубы изо рта. А боцман, спустя пару мгновений, произнес:

– Трудно вам придется, леди. В Черной Пустоши не везде солнечно. И не всегда. Круглый год солнце только на Августовских виноградниках. Они на юге.

Неожиданная разговорчивость боцмана, заставила отвлечься от печальных мыслей о доме, который больше не мой, и всколыхнула интерес.