Сердце Черной Пустоши. Книга 2

– Ну, я – маг, и видела такое, что вам и не снилось, – сообщила я, – так что я заикаться не буду, не надейтесь.

При этом я подумала, что во всех проделках обычно участвовала с Нинель и никогда в одиночестве, но вслух говорить этого не стала.

На лице Рамины мелькнула досада, а Лана торопливо заверила меня:

– Что вы, леди, заикаться вовсе необязательно, мы вам итак верим!

– И седеть тоже, – поддержала Вета.

– Седеть?! – воскликнула я ошарашенно.

– Седина красит любую леди, – голосом чопорной матроны пропела Рамина, поднимая глаза к небу, но заметив мой взгляд, осеклась.

– Не сегодня, – хмуро сообщила я и девушка часто заморгала.

Я склонилась к камню, оказавшимся колодцем, вглядываясь в черную пустоту дыры, затем посмотрела на небо, по которому бегут белые тучки, на пышные кусты, травку, словно прощалась со всем этим. Лезть в дыру не хотелось совершенно, но я рассудила, что чем раньше исполню этот чертов ритуал, тем быстрее закончу. А еще я поклялась себе, что когда стану принцессой Черной Пустоши, добьюсь от супруга полномочий на изменение ее ритуалов.

– Я готова, – сообщила я и, вздохнув, подняла юбки, чтобы сподручнее было забраться на камень.

– Погодите, миледи, – попросила Лана, извлекая из прорезей плаща тряпичный сверток.

Развернув тряпицы, камеристка извлекла длинный бутылек с узким горлом, внутри которого пенится зеленая жидкость.

– Сначала выпейте отвар эльфарской беладонны, миледи, – сказала Лана, протягивая мне бутылек.

Стоило пальцам коснуться стекла, как брови изумленно поползли на лоб.

– Горячий? – спросила я камеристку.

Та послушно закивала.

– Отвар свежий, его заварили прямо перед ритуалом, – пояснила Лана. – Пить следует залпом, предварительно зажав нос. Иначе, кто знает, как его пары повлияют.

– Вам помочь, миледи? – участливо спросила Рамина и потянулась к моему носу.

Я отшатнулась и отвела руку девушки.

– Я справлюсь, – сообщила я и отвернула крышку бутылька.

Я забыла зажать нос и приятный терпкий запах защекотал ноздри. Чтобы не нарушать остальных правил, что отвар следует пить залпом, я быстро опрокинула содержимое бутылька в рот и ощутила, как теплая сладковатая влага проникла внутрь, чуть обжегши горло.

В ту же секунду меня кинуло в жар и повело в сторону.

– Главное, не снимайте перчатки, леди, чтобы не наделать бед, – озабоченно пробормотала Лана и промокнула мой покрывшийся испариной лоб салфеткой.

– Да будут милостивы к вам боги и Черная Пустошь, леди, – забормотали девушки, и, подхватив меня под руки, помогли забраться на камень.

Я хотела спросить, в чем именно заключается ритуал Отречения, что нужно делать, когда я окажусь там, внизу, но не смогла. Рот просто-напросто не открылся.

Последнее, что я запомнила, когда, не нашарив очередной приступки, сорвалась вниз, был скрежет закрываемой плиты сверху.

Глава 8

Я успела подумать, что должен последовать сильный удар и вся сжалась, когда с размаху обрушилась на что-то ломкое и трухлявое. Подо мной хрустнуло, заскрежетало, а я отшвырнула из-под рук сухие ветки и откатилась в сторону.

Пошарив рукой по полу, обнаружила несколько круглых предметов, гладких с одной стороны и неровных с другой. Я с силой зажмурилась, а, когда открыла глаза, смотрела уже истинным зрением.

В тот же миг заорала, закрывая рот ладонью и пытаясь одновременно сдвинуться назад. То, что приняла за сухие трухлявые ветки, оказалось человеческими костями. Неловко отползая, услышала звук, который бывает, когда что-то круглое перекатывается по полу и онемела от страха.

Медленно, как в кошмарном сне, взгляд переполз в сторону, и я увидела несколько черепов, которые таращат пустые глазницы. Сглотнув и боясь пошевелиться, я снова зажмурилась и просчитала про себя до десяти. Затем тряхнула головой и сказала вслух:

– Тебе нечего бояться, Элизабет. Ты – маг, и видела и не такое. Как тогда, например, когда с Нинель тайком забрались в лабораторию к ее брату-некроманту Гедеону и познакомились с Игреком.

Вспомнив Игрека, я хихикнула. Гедеон, брат Нинель, некромант-вивисектор. Это значит, он поднимает мертвых для исследований. Игрека Гедеон называл своим шедевром, но никому не показывал, и мы с Нинель решили посмотреть на гордость брата тайком. Шедевр оказался скроен из пятидесяти различных тел – людей, животных и даже земноводных, и трудно сказать, кому какая из частей принадлежала при жизни. Однако Игрек оказался довольно милым и ласковым, почти разумным, поэтому вспомнив его, я повторила уже громче:

– Н-не боюсь я покойников. Н-ни капли н-не боюсь! Н-ну, кто боится покойников?

Мой неосторожный возглас тут же разлетелся в пространстве, сменяясь эхом, и когда его повторение почти умолкло, где-то недалеко хрустнуло и прорычало:

– Ты-ы-ы.

– Мама! – взвизгнула я, поднимаясь и отбегая от сваленных в груду костей.

На ум некстати пришли воспоминания о тринадцати погибших невестах принца, и если с одной из них, леди Вивьен Ру, мне познакомиться довелось, судьба остальных двенадцати оставалась загадкой.

Я потрясла головой и подумала вслух:

– Какой сырой и затхлый здесь воздух! И запах словно в склепе.