Сердце дьявола

— Ты снова это делал? Я тебя отучу этим заниматься! Страх разрастался, накрывая весь мир, словно черное истлевшее одеяло. Вранье, что под одеялом можно спрятаться от беды. Нельзя. Одеяло — это всего лишь прямоугольный кусок байки или простеганной ваты. Разве оно может защитить хоть от чего-нибудь? Тем более от беды. От беды спрятаться нельзя. Боря рано это понял и, поняв, усвоил на всю жизнь. Но каждый раз все равно прятался под одеяло с головой, надеясь на чудо. И каждый раз чуда не происходило. Он чувствовал, как уверенная рука собрала одеяло в горсть, рванула, открывая его тщедушное голое тело. Черный чудовищный силуэт на фоне тускло-желтого прямоугольника дверного проема. Это был монстр. О нем не знал никто: ни мать, ни сестра, ни отчим. Он появлялся только в те вечера, когда Боря совершал плохой поступок. Монотонные голоса, доносящиеся из кухни, становятся чуть отчетливее. Фигура, горой нависающая над диванчиком, покачивается. Голос на самом деле вовсе и не голос, а жаркий сдавленный шепот-рык:

— Значит, опять за свое, да? Значит, опять? Боря распахивал рот, чтобы что-то сказать, но не мог выдавить ни единого звука. Шершавый, сожженный страхом язык царапал небо. Последнее, что он воспринимал, — широкую, шершавую лапу, ложащуюся на его лицо, закрывающую нос и разверстый в беззвучном крике рот. Больше не было ничего, кроме боли, ужаса и стыда.

* * *

— Нашел, — сержант выглядел запыхавшимся, взволнованным, но довольным.

— Что нашел-то? — прищурился седоголовый.

— Отпечаток. Похоже на кроссовку. Вон там, под стеной здания, полоска асфальта. Так он прошел по ней.

— «Он прошел по ней», — передразнил седоголовый. — Кто прошел по ком?

— Убийца прошел по дорожке, — простодушно поправился сержант.

— След четкий? — поинтересовался Волин, старательно подавляя зевок. Все-таки вторая бессонная ночь пошла.

— Не очень, — ответил патрульный, добросовестно пожимая мускулистым плечом. Волин обернулся к криминалисту:

— Займитесь.

— Конечно, — вздохнул тот. Не улыбалось ему всю ночь здесь торчать. Трудового энтузиазма хватает ненадолго. Спать и кушать хочется независимо от возраста, звания и рода деятельности. Но работа есть работа. Куда от нее денешься. — Разумеется, — подтвердил он.

— Хорошо. Пока вы закончите, мы побеседуем с мальчишками. Во всяком случае, это уже сдвиг. Пусть крохотный, но все-таки. Не такой уж этот парень предусмотрительный. Отпечаток — промашка. Значит, возможны и другие ошибки с его стороны. Надо только внимательно смотреть под ноги. Седоголовый наблюдал за Волиным. Тот правильно оценил взгляд. Понятно, о чем коллеге думалось: слишком много улик удалось «нарыть». С такими уликами уже можно проводить толковые следственные мероприятия. Выстраивать тактический план поиска. Это тебе не мертвый «висяк». Но… пока все эти улики «уплывают» в другой район. Вот и прикидывал седоголовый, а не отыграть ли ему все назад, не погнать ли «пришлого» со «своих земель», не попробовать ли раскрутить дело самому. Помощь — хорошо, похвально, но раскрытая «серийка» — это ведь совсем другой коленкор.

— Что? — спросил у него, упреждая первый удар, Волин.

— Ничего, — седоголовый улыбнулся и покачал головой. — Работай. Участковый уже закончил снимать показания, прятал густо исписанный бланк в папку. Волин остановился рядом, доставая из кармана блокнот и ручку, оглядел подростков. Седоголовый пристроился сбоку и чуть сзади, словно подчеркивая главенствующую роль «чужака».

— Ну что, ребята, рассказывайте, как выглядел этот человек.

— Так… — Участковый глянул на него с удивлением. — Я ведь уже все записал…

— И хорошо, — отреагировал Волин, не сводя взгляда с подростков. — Только ведь пока бумаги официально из района в район перешлют — три года пройдет. — И снова смущенным мальчишкам: — Давайте по порядку. Рост, телосложение, во что одет. Приметы. Цвет волос, глаз, форма лица. Все, что помните. Вперед. Начнем с тебя, — Волин кивнул рыжему. — Что ты видел?

— Так это… Мы ж за кустами сидели и еще… это… темно было, — рыжий смущенно оглянулся на друзей.

— Ну что-то вы все-таки видели?

— Ну, это… что-то видели, конечно. Но хорошо не рассмотрели. Это… ну, вот такой он… — рыжий поднял руку, отмечая рост убийцы. — Примерно. — «Метр семьдесят — метр семьдесят два», — записал Волин. — И еще, в куртке он был и штанах. Или это… в джинсах, может. Потом, значит, плащ надел. Длинный такой.

— Очки у него, — сказал «интеллигент». — В очках он был.

— Отлично, — пробормотал Волин, быстро записывая. — Что-нибудь еще? Возраст? Телосложение?

— Не, — третий паренек потряс головой. — У него куртка такая была, широкая. В ней не поймешь. А насчет возраста — мы же далеко сидели. Лицо толком не рассмотрели.