Сердце дьявола - 2

- То есть в принципе ничего не изменится, - усмехнулся Баламут.

- Ну да. - ответил "трешка". - Октябрьская революция все равно будет, правда в Америке...

- Послушай, "трешка", я так понял, ты нам предлагаешь поучаствовать в творении новой Вселенной? - спросил я, отчаявшись представить себе Жириновского, сенатора от штата Алабама, клеймящего по телевидению евреев, бессовестно завладевших Нью-Йорком.

- А почему бы и нет?

- В принципе можно попробовать... - пожал Бельмондо плечами.

Выражение лица у него было скептическим.

- Я чувствую, вы мне не доверяете... - почувствовала "трешка" отношение Бориса. - И это плохо...

- Да нет, доверяем, но парочка чудес превратила бы это доверие в дружбу и преданность... - сказал я первое, что пришло в голову.

- Будут вам чудеса... А теперь оставьте меня, мне надо поработать.

***

- И что же мне угрожает? - спросил Трахтенн у Мыслителя, роняя ресницы.

- Трудно ответить... - задумался Мыслитель, и вон Сер понял, что дело серьезно - впервые в его практике бортовой компьютер не ответил сразу.

Подумав 73,13 эха Мыслитель, заговорил:

- Ты, конечно, удивился, обнаружив в овалоиде ксенотов...

- Конечно.

- Этот интересный факт помог мне понять многое. И, в конечном счете, привел к обнаружению неизвестной ранее краеугольной сущности мироздания... Сущности, которая проявляется в триединстве пространства и времени, с жизнью... В общих чертах я постиг эту сущность всего 1135 эхов назад и пока не вполне готов...

- Короче, Склифосовский! - неожиданно для себя сказал Трахтенн. Эти слова были абракадаброй для любого мариянина, и он от изумления густо пожелтел.

- Да, да, конечно, - ответил Мыслитель бесстрастно. - Понимаете, любое живое мыслящее существо переходя из породившей его пространственно-временной системы в чуждую, вернее, в другую, постепенно меняет свой облик... То есть превращается в живое мыслящее существо, свойственное для нового окружения... Мы не знали об этом ввиду того, что по воле своих руководителей Марианская цивилизация отгородилась железным занавесом от своих соседей, гуманоидов Тройной Кракодобры и конической галактики 1453-89/438/11111...

- Чушь какая-то, - поморщил кручмы Трахтенн. - Ты хочешь сказать, что маринянин, попав в окрестности Кракодобры, станет ромбогубым баронетом, а в окрестности Синии - человеком?

- Да, это так.

- А если в пространственно-временной системе существует два типа гуманоидов?

- Исходя из особенностей выявленной мною краеугольной сущности это невозможно. Одна система - один гуманоид. Это фундаментальный закон мироздания. На блинарии может вырасти только блин...

- И, по-твоему, если на блинарию привить зеленую кракодобру, то она немедленно превратится в блин?

- Как ни странно, это так. И эти три ксенота, обнаруженные вами в овалоиде, вовсе не ксеноты... Они превратились в ксенотов, попав в нашу систему. И мне сдается, что такие превращения совершаются весьма просто, по крайней мере, в физиологическом плане. Я уже подготовил методику наблюдений вашего, Трахтенн вон Сер Вила, предстоящего превращения в человека.

- А почему они погибли? Я имею в виду тех троих из овалоида?

- А если бы вы, Трахтенн, превратились в ромбогубого баронета, много было бы у вас шансов выжить, не помешавшись?

Трахтенн представил себе ромбогубого баронета и содрогнулся. Мыслитель, довольный его состоянием, начал пространно рассказывать о разработанной им методике наблюдений, но Трахтенн его не слушал, он думал. Он был не глуп и сообразил, что жизнь его действительно в опасности...

9. Зеленые звезды. - "Трешка" контролирует. - Нам предлагают преисподнюю.

В столовой нас ждал накрытый к обеду стол. Повар, видимо, решил похвалиться своим искусством, и преуспел в этом - мы закончили с едой только через полтора часа. "Трешка" все еще работала, и Вероника предложила прогуляться на свежем воздухе. Это предложение поразило нас своей оригинальностью, и мы немедленно его приняли.

Стоял теплый летний вечер, близились сумерки. Ходить по горам после молочных поросят, плова и бешбармака никто не захотел и мы, усевшись на ближайшем пригорке, принялись любоваться малиновой зарей, быстро темнеющими облаками, горами, готовящимися ко сну... Когда стемнело, я разжег небольшой костерок, и еще с час другой мы сидели вокруг него, кто что вспоминая. Закончились наши реминисценции тем, что София, с улыбкой вспоминавшая о первой встрече с Баламутом ("бананы чистил, кофе с пенкой готовил"), подняла глаза к небу и вдруг замолчала. Мы вскинули головы и увидели на небосводе едва проступившие неяркие звездочки. Они были... зелеными.

Представьте чувства, охватившие нас... Восторг, испуг, ночная свежесть, мрачная красота спящих гор, неясность будущего - все смешалось.

- Это "Трешка... - пролепетала Вероника.

- Сегодня звезды в зеленый, завтра нас в черно-белую полоску... проговорил Бельмондо, ища в карманах сигареты.

Баламут протянул ему пачку "Честера".

- Начнет чудить - останется без питания, то есть без электричества,. Пойдемте к ней.