Сердце дьявола - 2

- Подумать только! - усмехнулся Борис. - Вам обо всем этом "трешка" рассказала?

- Однако он безгранично добр и вам предоставляется возможность избежать гибели... - не обратив внимания на едкую реплику, продолжила Стефания. - Вы сможете спасти свой несчастный мир. Но вам придется потрудиться...

- Очистить Авгиевы конюшни, гидру какую-то там замочить, - догадался Бельмондо.

- Лернейскую, - автоматически подсказала задумавшаяся посланница небес.

- Ну и что лично мне надо будет сделать?

- Через пятнадцать минут вас доставят к начальной точке вашего маршрута, вернее, вашей дистанции. Если вы, использовав все ваши авантюристические наклонности и опыт, преодолеете все этапы и препятствия и придете к финишу, то есть к "трешке", до одиннадцати дня местного времени 18 августа, то у вас появится возможность спасти своих друзей и свою Вселенную. Скажу сразу, у вас немного шансов, но они существуют...

- Сдается мне, вам зрелищ не хватает...

- Может быть, и так.

- Проводы Вселенной хотите устроить? С представлениями и торжествами?

- От вас зависит, будут ли это проводы.

Бельмондо скривился. Он был козлом, был арапом Нострадамуса, но гладиатором еще не был.

- А тело мое вы вернете? - вздохнул он, соглашаясь. - А то подвиги получатся духовными. А к таковым я как-то непривычен.

- Естественно, вернем, - ответила Стефания.

- Ну тогда - вперед, - вздохнул Бельмондо. - Начнем, пожалуй... Жаль, правда, с вами расставаться...

- А мы и не расстанемся, - зарделась женщина. - Меня посылают с вами...

- Я трещу от счастья, мадемуазель!!! Клянусь, теперь всю оставшуюся жизнь не буду экономить на церковных свечах.

- Только варежку не разевайте, - чуть грустно улыбнулась Стефания. - Я буду с вами в качестве ангела хранителя с ограниченной ответственностью.

- Мы сработаемся, милая... - сказал Борис, внимательно посмотрев в глаза напарницы. И наслаждаясь очаровательной беззащитностью, делавшей их бездонными, протянул руку.

***

Потом, когда все кончалось, он понял, что упоминание Авгиевых конюшен во многом определило его будущее. На том свете о чем думаешь, то и получаешь.

2. Бельмондо. - А в окопы тебя? А послать тебя в бой? - Как тут не ляжешь?

"Политрук танковой роты, понимаешь... Кумунист, значит. И что ему в танке не сиделось? Панкратов А. К... Алексей Константинович... Или Алексей Кузьмич... В августе сорок первого, под Новгородом... Наверно, случайно упал, убитый уже..." - думал восемнадцатилетний солдат, которого однополчане звали Матвеичем, хотя добродушным нравом он, детдомовский, конечно же, не отличался. Полчаса назад политрук стрелковой роты, в которой служил Матвеич, рассказал, как коммунист Панкратов впервые совершил великий подвиг - при штурме Кирилловского монастыря закрыл телом немецкий пулемет. "А ты сумел бы?" - вспомнил Матвеич заключительную фразу агитатора и улыбнулся: сам политрук был так худ, что не смог бы заслонить собой и трехлинейной винтовки.

Родителей своих Матвеич почти не помнил: их раскулачили в 30-м году, а детский дом, в котором он вырос, и в котором глаза его стали колючими, и который, собственно, и был его Родиной, помнить не хотел. И поэтому слова политрука мало его тронули. Сын расчетливого хозяина, он в бою вел себя расчетливо, пулям ни груди, ни спины не подставлял. Ну и на пулеметную амбразуру упал бы только в том случае, если падать больше было бы некуда.

Бельмондо свалился Матвеичу, как снег на голову (благо был февраль), и по замыслу Режиссера событий заместил его душу... Это было что-то! Представьте, вас вытащили из вашей теплой удобной квартиры с очередной Санта-Барбарой на экране телевизора и парочкой бутылочек "Бадаевского" в холодильнике; представьте, вас вытащили из ваших домашних тапочек из-под бока положительно улыбающейся жены и сунули под Псков, в окопы, в лютую зиму, в худые сапоги, нет, в валенки, сунули, и заставили ждать завтрашнюю атаку, после которой из всего взвода останется в живых лишь трое тяжелораненых! Представьте, и вам станет жаль Бориса Бочкаренко с таким неподходящим для переднего края прозвищем Бельмондо. О, господи, как он был несчастен, когда понял, куда с Божьей помощью вляпался! Немецко-фашистский оккупант впереди, да товарищ Сталин позади - это вам не домашний злодей Худосоков с его смешными потугами на самоутверждение. Слезы встали в глазах Бориса, он упал ничком на дно окопа, и затих.

- И это наш герой-любовник Бельмондо, - услышал он голос Стефании, когда холод насквозь перемороженной земли уже проник сквозь полушубок в его безвольное тело. - Вставай, простудишься.

- А, ангел-хранитель прибыл... - раскрыв глаза, но не поднимая головы, сказал Бельмондо, стараясь, чтобы голос его не сорвался или не задрожал. Неплохо бы сейчас в солнечный Ташкент, а? Говорят, что там вся светская Москва теперь ошивается?

- Да нет, красноармеец Бочкаренко, в солнечный Ташкент мы с тобой не поедем. Не солидно. Здесь у нас дела.

- Какие дела?

- Завтра будет бой, и ты в нем сделаешь свой первый и, может быть, последний ход.