Сердце для любимой

Мы не торопясь шли домой, и болтали о пустяках. Мне казалось, я знаю ее всю жизнь. Аня раскраснелась после катания на коньках. Ее волосы растрепались и выбились из-под капюшона.

Домой мы вернулись заполночь. В квартире было тихо. Все, похоже, спали. Первым делом пошли на кухню пить сладкий чай. Никогда не думал, что мне будет так хорошо ночью в коммунальной квартире! Кто бы мне сказал об этом месяц назад – не поверил бы.

К нам пришел Васька, начал громко урчать и требовать чего-нибудь вкусного. Пришлось его угостить ветчиной. Васька заурчал еще громче и потерся о мою ногу. Подхалим!

Мы ели бельгийские печенья, которые я купил сегодня. Ане они очень понравились. Дорогие, зараза. Даже представить не мог, что привычные вещи стоят бешеных денег. Работаешь, как раб на египетских пирамидах, а получаешь гроши. Кроме печений денег мне хватило на батон, кефир и крохотный кусок сомнительного сыра, который имел наглость именоваться Ламбером. Все. Разве так можно жить?

Оказывается, можно. И даже быть счастливым, если рядом сидит такая девушка, как Аня. Как приятно находить радости в мелочах и получать от этого удовольствие. Сегодня я всего-то покатался с девушкой на коньках, а рад больше, чем после посещения элитного клуба и бурной ночи с какой-нибудь роскошной Дариной. Или Анжелой… Или Владой… Всех и не упомнишь… Сейчас у меня на душе тепло, а на сердце весело.

Однако пора было спать. Аня ушла, а я остался допивать чай. Неожиданно девушка вернулась.

– Что случилось? – по ее лицу я понял, что она взволнована.

– Кто-то пытался вскрыть замок, – она потянула меня за руку. – Иди, посмотри сам.

Сначала я ничего не заметил. Но, приглядевшись, увидел царапины у замочной скважины. В замке явно ковырялись. Мы внимательно осмотрели входную дверь – то же самое. У соседей и у меня замки никто не трогал. Пытались вскрыть только Анину комнату.

– Кому это понадобилось? – удивилась девушка. – Брать у меня нечего. Денег нет. Самое дорогое – краски и мольберт. На мои картины, что ли покушались? – нервно хихикнула она.

– Мне это не нравится, – признался я. – Завтра с утра надо будет обратиться в полицию.

– И что я скажу? Что ничего не взяли? Они меня примут за паникершу и дурочку. Нет. Сначала спрошу у Вали и дяди Саши. Может, они знают, что это было?

– Не думаю. Надо будет тебе сменить замок. И на входной двери тоже. Она недорогая, ее гвоздем открыть можно.

В комнате все было на месте, ничего не тронули. Очевидно, дверь все-таки не вскрыли. Видимо, воров кто-то спугнул. Пожелал Ане спокойной ночи и вернулся на кухню. Неожиданно туда вышел дядя Саша с журналом в руке. Он молча кивнул мне и налил себе чаю.

– Не спится что-то, – буркнул он и присел рядом. Со звоном размешал ложечкой сахар в большом бокале с щербинкой на краю и пытливо уставился на меня.

Я спросил его про дверь в Анину комнату. Он, разумеется, ничего не знал и тоже забеспокоился.

– Да, нехорошо это, – протянул дядя Саша и подозрительно прищурился. – Что-то много непоняток в последнее время. Согласен?

– Вы о чем? – интонация дяди Саши насторожила меня.

Отставной моряк хлопнул передо мной по столу глянцевым журналом. С обложки улыбаясь во весь рот, смотрел мой портрет. Статья о моем новом клубе все-таки вышла.

– Ознакомься, сантехник! Я всю голову сломал, пока вспоминал, откуда тебя знаю. Ну что, Максимилиан Радзивилов, чистосердечно признаемся или врать продолжим?

Глава 13. Аня

Ближе к обеду явился Богдан с роскошным букетом, огромной коробкой пирожных, пакетом фруктов и невинной улыбкой на лице. До этого он названивал мне все утро, но я упорно не брала трубку.

Я была на него невероятно зла, хотя и понимала, что насильно меня никто на эту дурацкую выставку не тащил. Богдан предложил, я согласилась. Колебалась я недолго. Как же упустить блистающую возможность приобщиться к культурной жизни Питера и познакомиться с потенциальными покупателями моих картин? Вот и приобщилась, и познакомилась, все, как запланировала… Богдан не обязан был держать меня все время за руку. Я взрослый человек, и должна сама принимать решения – куда идти, с кем общаться.

В итоге все-таки ответила на очередной звонок Богдана и милостиво позволила ему прийти и принести мне извинения лично.

Немного пообижалась и надула губы, чисто из приличия. Высказала все, что думаю о нем и его Дарине. Богдан вел себя паинькой, попросил прощения и обещал загладить вину. Но не уточнил, как именно. Искреннего раскаяния я в его глазах не заметила.

А еще Богдан обрадовал меня. Обе мои картины купили. И заплатили очень хорошо. Как оказалось, Дарина назначила за мои полотна на удивление высокую цену. Я даже не ожидала от нее такой щедрости. Это польстило моему самолюбию, повысило самооценку и значительно пополнило бюджет. Я ощутила себя богачкой. Кто бы мог подумать, что я не зря мучилась в галерее Дарины?

Сегодня накрою поляну – надо отметить мой первый гонорар за участие в настоящей выставке. Вечером куплю торт и закачу пир горой.

Богдан предложил отвезти меня к Дарине за деньгами, и я согласилась. Они сейчас будут очень кстати.