Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным

— Прочел я нынче, дурень старый, одну историю, — шептал домовой, хотя впору было кричать. — Давно это случилось, во времена Гореванской Смуты. Не слыхала? Тогда, значит, тоже правительство свергла кучка злыдней осиновых и народом володеть уселась. Ох, нарубили они дел, и посейчас мороз по коже…… Ну, управились с ними все ж, потом все и забылось, за тысячи-то лет. А указ незаметный остался, затерялся в бумагах. И никем до сей поры не отменен. Маленький такой, коротенький, зато смысл в нем глубокий. Ежели кто власть справедливую порушит, да сам править вознамерится, да законы прежние отменит — у того ничего и не сбудется. Не сбудется… если крови невинной не прольет… А мы, фантазильцы, к крови не способны, легче самому голову в петлю. Уж самая лютая казнь — в пень превратить… Вот и скажи мне, гостья незваная, будем мы с тобой все замыслы менять? Молодая ты, об указе том, поди, и не ведала?

— Указ мне известен! — жестко молвила Фуриана, и зыбкий клочок надежды в сердце домового растворился вовсе. — Жаль, что вы, Великий Маг, узнали о нем слишком рано. Ничего не сделаешь… Выбор невелик. Либо с нами, либо гибель.

— Выбираю гибель лютую! — Домовой попытался встать, но не смог.

— Это нам невыгодно, — усмехнулась гостья. — В плане заговора нынешнему Великому Магу отведена завидная роль. А я стану вашим суфлером. Начинаем пьесу. Итак, где меч?!

В руках ее появился, упершись в пол острием, светлый обоюдоострый клинок. Под леденящим взглядом Фурианы Федя медленно поднялся, на негнущихся деревянных ногах прошел к креслу и послушно взял меч.

— Страдать осталось несколько минут, — подбадривала дама в черном. — Потом муки совести прекратятся, и мы наконец-то станем друзьями… Мануэла! — позвала она внезапно. — Мануэла! Мануэлина!..

Спальню озарил призрачный и слабый красноватый свет. Одна из паркетин пола приподнялась, и в отверстие просунулась безумная крысиная морда с выпученными в ужасе глазами и засохшим венком на голове. Вот крыса влезла в комнату и, словно кролик на удава уставившись на Федю, неровными, дергающимися шажками двинулась к нему, напевая тоненько и хрипло:

— Улеглась на сердце боль,
Как листок в воде.
Потеряли мы любовь,
И не знаем, где.
Ищем в марте — нет ее,
И в апреле нет ее,
И в июле тоже нет,
Где ж она, любовь?..

— Смелее… — шипела Фуриана. — Одним ударом! Пополам! Сумасшедшая, никчемная тварь… Убейте ее, зато спасутся сотни тысяч. Вперед же! Ну!..

— Я боюсь!! — закричала вдруг Мануэла. Огонек сознания забрезжил в ее зрачках. — Я боюсь!.. Не надо!.. Пожалуйста!..

Великий Маг невероятным усилием собрал остатки мужества. Он решил обрушить клинок на колдунью, а если та ускользнет, пронзить собственное сердце. Наивный домовой не знал, что желание его было предусмотрено Фурианой. Взметнув оружие над головой, он полностью лишится воли и неизбежно выполнит приказание дамы в черном.

— Я боюсь!.. — пена показалась на губах Мануэлы. — Пощадите!.. Не убивайте!.. Что я сделала вам?! Не на-адо!..

Федя поднял меч.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Часть вторая Миссия в Портфей

Глава первая ИМЯ ЗЛА

Скамейку, только и оставшуюся от пестрой гипсовой композиции, занимали сейчас сестры Зайкины и Печенюшкин.

— Похудел… — бормотала Аленка. — Глаза ввалились… Ты голодный, скажи честно? У меня шоколадка в кармане, она растаянная, но питательная. Будешь?..

— Пиччи! — Лиза горела нетерпением. — Так жить нельзя! Ты должен мобилизоваться. Когда меня в третьем классе выгнали на неделю из школы за поведение, я сначала решила бесалолом отравиться, а потом подумала — фиг я вам отравлюсь! Все равно не увижу, как меня, отравленную, все будут жалеть, хвалить и плакать горючими слезами. Всю неделю лежа телевизор смотрела, пока родителей не было, потом вернулась в школу, как героиня, и еще завучу Гоше, который исключал, стол чесноком натерла!

— Лизок, — мягко спросил Печенюшкин, — а почему собственно ты решила, что я скис?

— Привет! Тебя же все возненавидели, такое разве выдержишь? А изгнание твое? А картина про огурец? А прятки эти хиплые, как Аленка говорит? Знаешь, я у картины чуть не разревелась! Ну где твои все… смешинки, чепушинки, печенюшинки?..

— Я исправлюсь! — заверил Пиччи. — Просто не успел переключиться. Не смеялся, точно, давно. И возиться приходилось со всякой мерзостью… Три бочки ненависти, — зловеще произнес он, подражая кому-то, — восемь связок сушеных кошмаров, цистерна зависти, черной, как деготь, сто мешков отборных проклятий и тысяча дюжин склянок со всеми страхами мира. Глаз медузы и пух из крыла сатаны…

— А почему ты так одет? — не унималась Лиза. — Странно, но солидно. Слушай, я начинаю любить огурцы! Тебе кто придумывает костюмы — Сен-Лоран, Карден, Зайцев? Я тоже хочу такую жилетку…