Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным

— Наслушались привидений! — Сестры не видели еще Печенюшкина столь суровым. — Дама в черном, злодей Финделябр! Разве не подозрительно, если истину тебе на блюдечке подносят?

— А коль знаешь правду, так и говори без утайки! — Домовой поднялся, упер руки в бока, вспомнив о собственном ранге.

— Пока у нас в руках лишь кончик нити. — Пиччи опустил голову, видимо сердясь на себя за раздражение. — Работы еще хватит. И в прошлом и в будущем. Обличье зла неизвестно. Сегодня я знаю только имя нашего врага.

— Назови!! — потребовал Федя, придвигаясь ближе.

— Назови… — прошептали сестренки, затаив дыхание.

— Назови… — прошелестело эхо, отражаясь от стен.

Печенюшкин обнял друзей за плечи и едва слышно, одними губами, произнес:

— Тыщенция Кувырк…

Фуриана услышала резкий свист. Веревочное кольцо вылетело, раскручиваясь, из камина, петля упала на Великого Мага и затянулась рывком у него под мышками. Федя упал, выронив меч.

Непреодолимая сила тащила бедного домового прочь. Кресло, оказавшееся у него на пути, попятилось вместе с гостьей. Бессильная Фуриана истерически вопила, но не могла даже пошевелиться. Собственно говоря, вопили все трое — дама в черном, крыса и домовой. Вот Федя исчез в камине, и в тот же миг силы вернулись к колдунье.

Прежде всего она обнаружила, что пропала и Мануэла. Воспользовавшись замешательством, крыса юркнула обратно в лаз и, уж конечно, была теперь вне пределов досягаемости. Меч, упавший к ногам незваной гостьи, оказался на месте, но, едва лишь Фуриана протянула к нему руки, превратился в крупное, голубоватое, нежно светящееся яйцо.

В ладонях колдуньи яйцо задрожало, внутри него послышалось тюканье, трещины сетью подернули оболочку, часть скорлупы отвалилась и на пружинке прямо к носу Фурианы выскочил ехидный игрушечный кукиш.

Вскрикнув в последний раз, дама в черном упала в обморок.

— …Программа наша кажется мне суховатой, — важно заметил Мизерабль. — Мало нюансов. Я в своих творениях привык отображать мельчайшие движения души.

— Что вам неясно, маэстро? — Сморчков-Заморочкин выдвинулся вперед. — Есть замечания, сомнения? Поделитесь. Интуиция художника чрезвычайно важна!

Розарио лишь молча благожелательно кивнул, пригладив длинные седеющие кудри. План переворота, только что оглашенный им в присутствии двух единомышленников, Главный садовник рад был объяснять в подробностях сколь угодно долго. Так молодая мать, светясь от гордости, демонстрирует гостям розовощекого младенца в колыбельке, обложенного погремушками.

Заговорщики встретились за полночь в пригороде Феервилля. Домик князя Заморочкина располагался в живописной местности, среди лугов и молочных ферм. Не случайно здешний его телефон — «Моргенмильх — семнадцать-сорок» всего на единицу отличался от номера небезызвестной читателю коровы Цецилии.

Впрочем, здешние обитатели никакого князя не знали. Господин Плумперникс, чудо-огородник, веселый, приветливый, румяный от свежего воздуха, любезно принимал соседей, щедро делясь помидорной рассадой и семенами необыкновенных малосольных огурцов, растущих, словно виноград, гроздьями. Сморчков, крестьянин по происхождению, копался в земле с удовольствием и в очередной своей личине чувствовал себя уверенно и свободно.

Итак, в то время, когда Фуриана во дворце вынуждала Великого Мага пролить невинную кровь Мануэлы, трое заговорщиков под городом обсуждали детали переворота. Дама в черном обещала прибыть к ним позже, часа в три ночи, однако запаздывала уже минут на двадцать…

— На Совете Магов, — медленно повторял Мизерабль слова Розарио, — глава страны, наш перекрашенный домовой, должен сделать заявление. Волшебный Совет Фантазильи запятнал себя сотрудничеством с Печенюшкиным и слишком мягким приговором злодейской, виновной в многочисленных преступлениях обезьяне. Посему он, Великий Маг, предлагает Совету добровольно уйти в отставку и первый голосует «за». Новый же, временный Совет Магов, составят лица, чья мудрость и безупречное прошлое известны всему народу. Затем Федор Пафнутьевич огласит список известных нам имен. Я ничего не упустил?

— Все именно так, — согласился Розарио. — Но это лишь внешняя сторона событий. Побудительные мотивы скрыты, словно семь восьмых айсберга, находящиеся, как известно, под водой.

— Прежде всего, — литератор сцепил руки на колене, откачнувшись назад, — поясните, о Большом Совете идет речь, или о Малом?

— Разумеется, о Малом, — выскочил опять Сморчков. — Именно он, Малый Совет, называемый еще Семеркой Мудрых, обладает всей полнотой власти между заседаниями Большого Совета, созываемого не чаще раза в год. Он проходил совсем недавно, отправив в изгнание Печенюшкина. С этой стороны к нам не подкопаться.

— Семерка Мудрых, — продолжал Мизерабль. — Федор Пафнутьевич, допустим… А поведение остальных? Очевидно, вы убеждены в каждом? На каких основаниях?