Сердце дракона. Книга 2

Некогда Меггарды и Стернсы были очень близки: дочери одного лорда легко становились жёнами сыновей другого, и тракт от столицы до «берлоги бурого зверя» был весь истоптан лошадьми, столь часто туда-сюда ездили всадники и гонялись повозки. С тех давних пор Меггарды и Стернсы делили один стяг, но со временем рисунок изменился:  у одного он оброс клыками и пиками, у другого — золотом и листьями счастливого четырёхлистника, счастья от которого, однако, было кот наплакал.

Шли годы, и прочно укрепившиеся на троне Стернсы уже не так охотно роднились с преданными Меггардами, а если и делали это, то в ход шла «седьмая вода на киселе». Меггарды бесновались долго, пока однажды прадед нынешнего хозяина малины и земляники не поднял тяжёлую бочку, от чего заработал себе грыжу и слёг. Намучившись с лечением, он оценил это как знак свыше, о родстве с королевской семьёй больше не заикался, просто засел у себя в каменной крепости и сидел там, считал мёд и запасы ягодной наливки. Последней ни с кем не делился, даже с королем. Но королевская семья простила своему подданному такое своенравие.     

— Ты не ослышался. — Лорд Альгервильд опередил немой вопрос Бартла и жестом указал на подушки. Их нужно было поправить так, чтобы старик Рей мог удобно сесть. — И я не сбрендил, когда назвал то имя, которое назвал. Мой отец учил меня, что брак — святое дело, и я никогда не смел спорить с ним. Ни в мыслях, ни на деле. Как бы ни допекала меня моя покойная супруга, я терпел и не переставал любить её и уважать. Того же хочу и от тебя.

Рей Альгервильд перевёл дыхание и продолжил:

— Думаешь, я не мог подыскать Росанне кого подостойнее? Думаешь, её бледность и отсутствие писаной красоты могли бы мне в том помешать? Да реши я сосватать её за кого знатного, то подсуетился бы и договорился с рыжим бородачом Гилмором с заснеженных земель или с широкоплечими Лими. Да с теми же Меггардами, хоть мне и глубоко противна клыкастая морда на его щите. Но я выбрал тебя и всем вокруг вру, кто кроме тебя мою дочь никто замуж не берёт.

— Зачем же вы это делаете?

При всей своей хозяйственности и умении хорошо и быстро вести дела Бартл Блаан был ещё и непомерно прямолинеен. Эта черта характера порой вредила ему, но не сильно, так как идти против правой руки хозяина Папоротниковой впадины посмел бы только настоящий безумец или король.

Ночное откровение лорда Альгервильда лишило Бартла дара речи: за все годы службы он неоднократно уверял себя, что заполучил расположение господина за заслуги и за «сыновью» преданность. Но была какая-то ещё причина, и завеса тайны могла приоткрыться этой ночью.

— Я не такой дурак, как многие думают, — прохрипел Рей.

— Да кто же посмеет такое про вас думать?

— Кто? Кхе-кхе. Многие. Лими, Макселы, Меггарды, Стернсы... Да-да. Чего уставился, будто змею на моей шее увидел?

— В Меггардов и Лими поверю. Но в Стернсов — увольте. Все знают, что король видит в вас брата, а молодой Стернс — отца.

— А коль видит, чего породниться на захотел? Почему отказался принять Росанну в семью в качестве супруги своего глупого и самоуверенного племянника?

Лорд Альгервильд позволял себе неслыханную смелость, стоявшую на одной ступени с дерзостью.

— Так Росанна изначально предназначалась Гайларду Стернсу? — выдавил Бартл.

Старик поморщился, словно хлебнул скисшего молока.

— Нет.

Бартл Блаан облегчённо выдохнул.

— А я уж подумал...

—  Свадьбу сыграем по осени, — отрезал Рей Альгервильд.

— Но, милорд, мы ждали совершеннолетия Росанны, а это произойдёт лишь зимой.

— А чего тянуть? Мне, может, остался месяц-другой, а так буду уверен, что умру, а дочь моя живёт с человеком честным, трудолюбивым, по сторонам не глазеющим... Верно ведь говорю? Ты же не глазеешь направо-налево?

Заниматься подобной ерундой Бартлу было элементарно некогда.

— Не глазею, — признался он.

— Это главное. Женись на моей дочери, живи с ней в согласии и счастье, владей Впадиной и приумножай наши богатства. Будь верен семье и не предавай то, что имеешь. Всё остальное временно — запомни это — и быстро отвернётся от тебя, когда настанет чёрный день. А теперь подай мне перо и бумагу, — неожиданно закончил хозяин.

Бартл вскочил с места.

— Мне придётся спуститься за ней на первый этаж.

— Так спустись, — проворчал Рей Альгервильд и проводил укоризненным взглядом помощника до двери. — И шкатулку с печатью захвати.

Бартл не заставил себя долго ждать, и в скором времени на коленях папоротникового лорда уже лежала гладкая дощечка с несколькими сероватыми листами. Сам Бартл стоял рядом, у кровати, держал в руках чернильницу и протягивал её время от времени своему господину, чтобы тот мог обмакнуть перо.

Лорд Альгервильд писал долго и буквы выводил старательно. Когда закончил, то сложил листок, вытащил из-под ночной рубахи ключик на веревочке, отпер им шкатулку, достал печать и скрепил края письма между собой так плотно, что захочешь заглянуть внутрь — не выйдет.