Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сынов

– Эй, братишка, слышишь меня?

Сэм поднял голову.

– Да.

– Ты как? Кости целы?

– Вроде бы. – Сэм огляделся вокруг. В нос ударили запахи паленой шерсти и свежей крови, к которым примешивалась тошнотворно-сладковатая вонь горелой плоти. У человека, лежавшего справа, сгорели все волосы, и опаленный скальп был покрыт уродливыми шрамами и волдырями. От одного уха почти ничего не осталось. Бедняга плакал и блевал одновременно, тяжело дышал и все звал какую-то Меган.

– Эта штука ни хрена не ловит, – выругался конфедерат, со злостью отбрасывая телефон. – Парковку видел?

– Ее перекрыли.

– Шериф где-то здесь, – подхватил янки. – Я видел ее машину. С ней копы из полиции штата.

– А врачи?

– Они…

Шквальным огнем из мушкетов пробило стенку палатки, в брезенте образовалась дыра размером с большую тарелку. Выглянув в нее, Сэм увидел ухмыляющиеся лица демонов в синей и серой форме. Неподалеку, метрах в сорока, они возводили укрепления, отсекая парковку и блокируя оставшиеся палатки со всех сторон.

– Они берут нас в кольцо, – проговорил конфедерат. – Кто вообще эти парни?

Янки даже не оглянулся.

– У них глаза совершенно черные, – сказал он. – И оружие ненастоящее, не боевое. Как такое возможно?

– Долгая история. – Сэм хотел объяснить, но передумал. – Надо отсюда выбираться.

– Куда? Эти гады уже перекрыли парковку. Мы окружены.

– Неважно, но здесь оставаться нельзя. – Приподнявшись, Сэм пересчитал бойцов. В палатке оказалось одиннадцать человек. – Кто еще остался на поле боя?

Конфедерат испуганно передернул плечами, как пленный на допросе, и, когда кадык у него заходил ходуном, Сэм его узнал.

– Ты… – Он задумался, вспоминая фамилию. – Эшкрофт, верно?

– Эшгроув.

– Из 32-го подразделения. Мы с тобой недавно встречались. – Сэм снова выглянул в дыру. – Там еще остался кто-то живой?

– Их по пальцам можно пересчитать, – признался Эшгроув. – Большинство свалило в город, когда еще была возможность, или… – Его голос дрогнул, и на мгновение показалось, что парень вот-вот разрыдается. – Боже, да что тут происходит?!

– Надо перенести раненых в безопасное место, – сказал Сэм. – Сейчас же. – Он отыскал какой-то ботинок взамен потерянного и, подозревая, что владельцу он больше не понадобится, быстро обулся.

Эшгроув помотал головой.

– Мы останемся здесь.

– В палатке?

– Это хоть какое-то укрытие. Может, если мы не будем высовываться, эти уроды нас не заметят.

Сэм оглядел палатку и заметил сложенные штабелем носилки – старомодные, из ткани, натянутой на деревянные шесты.

– Если уложим раненых по двое, сможем унести всех, пока есть шанс. Иначе… – Он сглотнул, ощущая горечь в горле и животе. – Иначе всем конец.

Янки посмотрел Сэму в глаза. Он выглядел изможденным и перепуганным, но, как и Эшгроув, горел желанием выжить.

– Предположим, мы отсюда выйдем, – сказал он. – Но Эш прав, мы окружены. И куда нам податься?

Сэм открыл было рот, но понял, что ответить нечего.

– Я знаю место.

Все трое обернулись. На пороге палатки, вцепившись в брезентовую створку, стояла Сара Рафферти. Измученная, с синяками под глазами, похожая на жертву халтурщика-гримера из морга, но живая, руки-ноги на месте. На душе у Сэма стало чуть легче, и он подумал, что, возможно, этим ранним утром не все так безнадежно.

– Сара? – произнес он. – Ты…

– Жива.

– Сара? – переспросил Эшгроув, вглядываясь в нее. – Постой, Таннер… Ты что, девчонка?

Сара отмахнулась.

– Я знаю, куда можно пойти.

Глава 30

Иуда Искариот бродил по склону холма.

Сначала он собирался въехать на белом коне, но потом решил, что это чересчур пафосно даже для него. Самим своим появлением здесь он уже испытывал судьбу и поэтому чувствовал себя неуютно. Время и опыт научили его осторожности.

После долгих сомнений и колебаний Иуда надел генеральский мундир, прицепил к поясу абордажную саблю[106] и стремительно вышел из дубовой рощицы, обходя поле боя по южной границе, чтобы как следует разглядеть происходящее внизу. Не то чтобы он собирался вмешаться в ход событий – этим пусть занимаются другие, – но ему хотелось насладиться бесконечно занимательным спектаклем человеческих страданий.

Это зрелище никогда не устареет – так же, как и казни на кресте и порнография.

Он прибыл еще до рассвета, когда уже гремела канонада и по полю разносились ликующие крики демонов. Но настроение ничуть не улучшилось. Известие о том, что случилось с его Собирателем в подвале церкви пятидесятников, разумеется, уже дошло до него, и оставило чувство горечи, и вновь пробудило беспокойство и хандру, изводившие его последние две тысячи лет.

Он всегда был самым капризным из двенадцати учеников и, даже став демоном, не изменился.

А тут еще петля пропала.

Конечно, оставались и другие петли, штук пять или шесть, разбросанные по миру, от Бангкока до Бербанка[107], попавшие в руки частных коллекционеров и оккультистов, которые даже не представляли, каким сокровищем обладают. И все шло к тому, что петель станет больше, когда неугомонное человечество разгадает секрет седьмого узла и сплетет собственную судьбу, как покорная овечка.

Но пока одной стало меньше.