Сердце Дракона. Одиннадцатый Том. Часть 2

— Ой, да ладно тебе Огнешь, не так уж сильно и льет.

— Не так сильно! — Огнешь, запахнувшись в свой прохудившийся плащ пастуха, ткнул пальцем в небо над собой. — Мало того что дождь, так еще и снег! Боги сошли с ума, раз посылают на нас такую напасть.

— Не богохульничай, Огнешь! — прикрикнул Нормед и Огнешь замолчал. — Пойдем за мной. Раз уж решил доказать всем, что ты не трус, то не стой, как столп вкопанный.

Огнешь посмотрел на своего приятеля. Единственного из всех парней деревни Серого Холма, который над ним не смеялся, не пытался ткнуть, посмеяться или еще как-то показать, что он сильнее, умнее или красивее.

Они с самого детства дружили… если так можно было назвать сложившиеся между ними отношения.

При всех Нормед вел с себя с Огнешем несколько отстраненно. Не считал зазорным подшутить над другом или ткнуть его, но только в рамках разумного. А если шутки над Огнешем заходили слишком далеко, то Нормед останавливал других парней.

Крупный, мускулистый и плечистый, сын кузнеца, он всегда был авторитетом среди других ребят. И даже тех, кто был старше.

— Пошевеливайся, Огнеш! Вечно тебя ждать приходится!

— Да, прости, — Огнешь, поспешил следом за “другом”.

Как назло, в вечер их вылазки, боги действительно что-то не поладили. Иначе как еще объяснить то, что с неба, помимо проливного дождя, еще и снег постоянно падал. В итоге дорога, по которой они шли, стала вязкой и хлюпала под обмотанными шерстью лаптями так, что казалось, будто Огнешь не идет по ней, а сношается на сеновале с девкой.

Хотя, правды ради, Огнешь так еще и не стал мужчиной. И именно в этом и крылась его, так называемая дружба, с Нормедом.

Сын кузнеца, защищая слабого Огнеша, всегда выглядел в глазах девушек преисполненным чести и доблести героем.

— Ну где ты там?! — бросил во тьму Нормед. — Видят боги и демоны, будешь так медленно ползти — брошу тебя здесь и возвращайся как хочешь.

Мысль о том, что он может остаться один, посреди тракта, в нескольких часах пути от деревни Серого Холма, заставила Огнеша задрожать.

Будучи постухом, он не раз сталкивался с ситуациями, когда ему приходилось отбивать стадо от волков. Даже сейчас он взял с собой свой верный посох.

Но, каждый раз, перед тем, как драться с волками, он чувствовал, как страх сжимает сердце.

Видят боги, сошедшие сегодня с ума, он бы многое отдал, чтобы стать таким же, как Нормед и другие парни из деревни. Сильным, высоким и красивым. Чтобы ничего и никого не боятся. И чтобы Анушка, девушка из деревни Мягкого Листа, которую он увидел на своднях, ответила ему взаимностью.

Вот только… вот только на неё гла положил и Нормед. А куда простому пастуху, не красавцу и не силачу, соперничать с сыном кузнеца — первым парнем не деревне.

Все и так считали Огнеша подпевлой Нормеда. Его собачкой на побегушках. Игрушкой, которую Нормед держал при себе, чтобы было над кем посмеяться.

А Огнешь был не таким.

Он просто хотел… хотел… хотел быть вместе с кем-то. Не быть одному.

Родители умерли, когда ему не было и шести лет. С самых ранних лет он ходил с пастухами на холмы и пас там овец. А когда деревня поручила ему свое стадо, стал ходить один.

У него не было денег, чтобы купить пса. Так что приходилось справляться одному. Работа была тяжелая, да еще и волки… так что с рассвета до заката Огнешь проводил время наедине с овцами и волками, пытающимися их сожрать.

Один на один со своим одиночеством и страхом. И только посох был ему верным товарищем.

Иногда приходили ребята из деревни. Посмеяться и “поиграть” с ним. Обиднее всего было тогда, когда им составляли компанию девушки.

— Ну поживее там, Огнешь! Или ты только со скоростью овцы бегать передвигаться умеешь?

— Да, прости, Нормед.

Так что когда его “друг” предложил ему вылазку в Сухашим, Огнешь тут же согалсился. Всего две недели прошло с тех пор, как два, подумать только, адепта из столицы, приехали к ним в захолустье.

И каждый день за эти две недели, некоторые ребята и девушки, собрав немногочисленные пожитки и поцеловав на прощаних своих стариков и родных, покидали отчий дом и уходили в Сухошим.

Слухи ходили разные. Мол, адепты до смерти урабатывают тех, кто к ним пришел, на рудниках. Заставляют до кровавых плечей носить на спине огромные валуны и укладывать их на стены старинного форта.

А тех, кто отказываются, убивают мечами. А если адептам лень или неохота — то отказывающихся работать убивают их бывшие соседи и друзья.

Всего за две недели, из-за слухов, Сухашим стал для окрестных деревень не старой развалиной, в которую бегали чтобы предаться греху, а замком едва ли не самих демонов.

Вот только… Огнешь был пастухом. И он знал, что стадо не пойдет за тем, кто будет постоянно бить овец, лишать их еды и убивать на глазах других.

Стадо разбежится.

Но стены Сухашима с каждым днем только росли и все больше ребят уходили туда, чтобы не вернуться обратно.

— Посмотри, Огнешь! — внезапно воскликнул Нормед. — Проклятье! Не помню, чтобы развалина была такой высокой!