Сердце Дракона. Одиннадцатый Том. Часть 2

Но Хаджару было достаточно того, что эти слова причиняли боль Степному Клыку. А значит, причиняли и ему самому — Хаджару.

— Брат мой, я хотел…

— У костра, Северный Ветер, — перебил Степной Клык. — Такие слова должны звучать над костром, чтобы вся их горечь сгорела в пламени и вышла с дымом. Предки примут дым и рассудят нас. Мы же — живые братья, должны держаться вместе. Все наши распри уйдут к предкам…

Орк отодвинул полог конусовидного шатра. Единственного, который был разукрашен символами степи и бегущих по ним, полным силы, жизни и свободы, лошадям и волкам. И соколы парили в небесной синеве, пронзая собой белоснежные облака.

Хаджар опустился перед костром, дым которого уходил в дыру, которой заканчивался конус. Степной Клык уселся напротив. Прямо на землю.

Шкуры животных, заменявших подушки или стулья, были сложены рядом.

— Сталь гномов гор Хещарды, — Степной Клык похлопал себя по ногам и рукам. — я не чувствую земли, Северный Ветер. И даже вернись я в солнечные степи, не смог бы понять, что я дома… Такова цена моей охоты.

Орк достал длинную трубку, украшенную резьбой и перьями. Забил табаком и, раскурив, протянул Хаджару.

Тот затянулся, закашлялся — настолько резкий и крепкий оказался табак, затем затянулся еще раз, выдохнул, как велели традиции, дым прямо в пламя костра, а затем, пронзая рукой огонь, протянул трубку Степному Клыку. Тот принял и тоже закурил.

— Как это случилось, брат мой? — прошептал Хаджар. — Расскажи мне…

Степной Клык прикрыл глаза и выдохнул дым в пламя. Они курили трубку вместе. И все, что они имели черного, как табачный дым, друг против друга, должно было сгореть в огне и уйти к предкам. И уже те рассудят, кто из них был прав, а кто нет.

— Это произошло на второй год после нашей охоты, Северный Ветер, — начал свой рассказ Степной Клык. — Мой сын… в тот день он играл с другими орчатами. И на одного из них напал степная гадюка. Мой сын поймал её так ловко, как я бы сам не справился в возрасте в десять раз большем. И задушил её так легко, словно обладал силой десятерых… Дерек убил его первым, — глаза Степного Клыка остались сухими, но Хаджар чувствовал, что внутри он плачет. Не глазами, а сердцем. И слезы эти были не из соли, а из самой темной и вязкой крови. — Дерек пришел в наше племя. С силой, которая отравляла землю наших предков. И он убивал. Всех, кто попадется на глаза. Всех, кто окажется рядом. Смерть была везде. Крики, стоны. Лучшие охотники пытались его остановить, но…

Степной Клык затянулся еще раз и протянул трубку сквозь пламя. Огонь лизнул его железные руки и оставил на них пляшущие отсветы.

Хаджар принял и затянулся. Не потому, что очень хотел, а чтобы унять комок в горле.

— Когда все было в огне и крови, я остался один. Он забрал мои руки и ноги, а когда я молил отнять и жизнь, то засмеялся и плюнул мне в лицо. Сказал, что ты и я не забрали у него жизнь, лишь то, что важнее жизни. Поэтому он поступит с нами так же.

— И как ты…

— Сложно, — перебил Степной Клык. — но ярость стала моими ногами и руками. Моим сердцем и душой. Я не буду лгать, вдыхая дым предкам, я желал тебе смерти, брат мой. Желал так страстно и яростно, что думал, ты умрешь лишь от одной моей жажды… но прошли недели и месяцы. И я понял, что моя жажда твоей смерти оскорбляет предков.

— Но я виноват…

— Не больше, чем я сам, — вновь перебил орк. — в тот вечер я был свидетелем твоей ошибки, Северный Ветер. И я был в силах её исправить. Но не исправил. Я сам, своими руками, навлек тьму на племя, сына и жену. Это осознание пришло ко мне в тот вечер, когда гномы Хещарды, — Степной Клык, вытянув мускулистую стальную руку, сжал и разжал пальцы. — плавили мои плоть и душу. Вытягивали нервы, вжимая их в сталь и сталь — внутрь плоти. Серой заменяя мне кровь, а лавой — плоть. Ярость, позволила мне выжить, но и она же выгорела, оставив лишь пустоту.

Они замолчали. Какое-то время в тишине курили и выдыхали вместе с дымом все обиды и горечь, которые накопили за прошедшие годы.

— Расскажешь, как смог дон их добраться и как они создали… это.

Орк улыбнулся. Своей кривой, желтой улыбкой поломанных клыков.

— Об этом уже поют песни наши старики. Если окажешься когда-нибудь по ту сторону Большой Воды, то услышишь их.

Они снова замолчали.

— Тогда зачем ты здесь? Зачем армия, Степной Клык?

Орк ответил не сразу.

— Сперва, Северный Ветер, я пришел сюда ради мести, но потом… — Степной Клык вздохнул и отложил трубку. — Распри вашего народа — людского народа, стали причиной тому, что исчезла история степных орков. Ваши же распри заперли гномов в глубоких недрах гор. Троллей на далеких островах. А эльфов вы выгнали в Неназываемые земли и взяли в заложники семью, которой позволили разрастись. Ваш народ, Северный Ветер, отравляет этот мир. И мы пришли с охотой — чтобы почтить память ушедших и напомнить вам, людям, что вы пока еще не хозяева безымянного мира. И мы, народы Первых, не простили и не забыли. Вот за этим я пришел, брат мой.

Хаджар посмотрел в глаза Степному Клыку.

— Вы пришли за кровью Семи Империй.

Орк не ответил. Но ему и не требовалось.