Сердце Дракона. Пятнадцатый Том. Часть 1

— О, это ты меня не заставляй, гном, — Шенси, демонстрируя, что в его старом теле еще остались искры былого пламени, подошел за спину гнома так легко, плавно и быстро, что даже Хаджар успел заметить лишь тень от движений Шенси, но не их самих. Это был уровень, без малого, Небесн… впрочем, это было маловероятно. Абрахам никогда не излучал ауры сильней, нежели Безымянного средней стадии. — Двое дерутся, третий не лезет, Албадурт.

— Для тебя — Алба-удун, вор, — чуть ли не сплюнул гном и попытался сделать шаг вперед, но наткнулся горлом на лезвие кинжала Абрахама.

— Подумай еще раз, гном, перед тем, как делать следующий шаг. Не пойми меня превратно — ты мне нравишься. Но Чужак нравится мне больше.

— Поганый мужеложец.

На эту ремарку Абрахам никак не отреагировал. Консервативные взгляды Рубиновой Горы его нисколько не занимали.

Хаджар и Дабладурт продолжали играть в гляделки. Хаджар понятия не имел, что делал внутри его души гном, но что-то подсказывало, что это было как-то связано с осколком первого из Дарханов.

Проклятье и Высокие Небеса! Да что вообще не было связано с этим исчадием древних страшилок?!

— Что ты…

— У меня есть для тебя ответ, — произнес Дабладурт.

Хаджара было сложно удивить (может в это сложно поверить, учитывая как часто он чему-либо удивлялся, но… сложнее, чем большинство из адептов), но в данный момент его глаза можно было сравнить по диаметру с имперской монетой Дарнаса. А она не у всех на ладони-то умещалась.

— Это что еще за язык такой? — нахмурился полуликий Гай. — не похоже на наречие гномов…. Немного отдает мертвым языком Хавладара, но этой страны нет уже эпох десять.

— Мудрейший эден? — татуировки на теле гнома немного потухли, а в его глазах померк яростный зеленый пламень. — почему я чувствую зло, исходящие от этого языка?

— Откуда ты знаешь этот язык? — спросил Хаджар, но меча от глотки старика не отнял.

Тот факт, что гном разговаривал на языке Страны Ветров — языке Черного Генерала, еще не отменяла того факта, что он, какого-то демона, копался в душе Хаджара.

— Врага надо изучать внимательнее, столь же внимательно, как свою жену, — ответил гном. — ибо что первый, что второй, ближе всех остальных стоят к твоей спине.

Слово “враг” Дабладурт произнес не с придыханием, что означало бы “прозвище” первого из Дарханов, а, скорее, как общее слово. Просто какая-то присказка, не очень дословно переведенная на древний язык Черного Генерала и его армии.

— Я хотел уничтожить осколок Черного Генерала в твоей душе, маленький воин, и освободить тебя от бремени…

— Ложь!

— Скорее полуправда, — пожал плечами гном. — вторая её часть…

— Кто-нибудь удивлен, что Чужак умеет шляпать на том же языке, что и наш старина алкоголик? — как всегда, по-плутовский, заговорщицким, но достаточно громким, чтобы все услышали, шепотом спросил Шенси. — Лично я — нет.

Отряд, в том числе и Алба-удун, поддержали его хором согласных шепотков.

—… в том, — продолжил, словно не замечая разговоров за спиной, Дабладурт. — что у меня есть свои резоны пытаться истребить осколки Черного Генерала и тебе знать о них нет никакой нужды.

Хаджар промолчал. На этот раз он ощущал, что гном говорит правду. Насколько вообще древние колдуны, маги или чародеи могли говорить правду. Как и фейри, в искусстве обманывать истиной, они достигли высот истинного просветления.

— Уберешь свой меч, юный воин? — уже на общем наречии спросил Дабладурт. — Я уже, признаться, староват для таких любезностей. Да и твой, воистину драконий, рык, привлек немало внимания. В том числе и тех леди Рубинового Дворца, что опередили вас на пару дней.

— Тенед… — прошептал Хаджар.

Судьба его жены и ребенка зависела от благополучия принцессы драконов.

На свою жизнь Хаджару было плевать. Он уже истоптал не одну пару зимних сапог. И испачкал в крови руки по самую душу, но его ребенок… он заслуживал лучшего, чем сгинуть в ледяном гробу из-за вспыльчивости своего отца.

Черный Клинок вернулся обратно в ножны.

— Следующая такая попытка обернется…

— Твоей смертью, маленький воин, — в глазах Дабладурта промелькнула сила, которая несокрушимой горой легла на плечи Хаджара. Колени последнего подогнулись, но он выдержал давление. — не путай гостеприимство со слабостью, человек.

— Человек? — переспросил Густаф. — а разве наш Чужак не полукровка?

— Полукровка? — фыркнул Алба-удун. — Из Хаджара-дана такая же полукровка, как из моих топоров — ложка для ужина младенца.

— Ну, если младенец будет от Горного Великана, — задумался Шенси. — то при прочих равных…