Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 1

Может из-за этого из глотки стражника вырвался оглушительный рев, и он раскрутил копье над головой, создавая иллюзию свернувшегося кольцами змея.

Внезапно змея вытянулся в сторону Хаджара и пространство рассек яркий поток, похожий на текущую реку, вода в котором переливалась жутким блеском призрачных копий. Каждое из них являлось зеркальным отражением копья стража.

Бесплотная река устремилась вперед, а ее шипение напоминало гортанное рычание разъяренного зверя. Она грозила смыть все на своем пути, пронзить и уничтожить своими смертоносными потоками. Пространство содрогнулось под мощью пусть даже и Псевдо-Правила; в воздухе витало ощущение надвигающегося разрушения.

Стражники, из тех, что еще стояли на ногах, чувствуя присутствия нечто большего, чем просто «Техника», бросились врассыпную. Один только Хаджар не двигался.

Его глаза, вспыхнувшие непреклонной решимостью, встретили натиск чужого Правила, вот только руки так и не коснулись рукояти меча…

Воля генерала, несгибаемая и решительная, вспыхнула где-то глубоко внутри и устремилась навстречу призрачной реке.

И подобно тому, как волнорез рассекает всю ярость океана, воля Хаджара разбила призрачную реку. Бесплотные копья, бывшие когда-то грозным потоком, распались под давлением одной лишь воли генерала; их очертания растворились в пространстве стихнувшего на миг поля брани. Некогда грозная река, нечто, представлявшееся другим чудовищной силой, лишь за один удар сердца перестала существовать.

Глава стражи едва не выронил оружие из ослабевших рук. Он никак не мог отвести взгляда от стоявшей напротив него фигуры.

— М-м-монс…

Последние звуки его дрогнувшего голоса заглушили хлопки техник перемещения и вокруг незнакомца в синем плаще сформировалось кольцо из четырех десятков стражников, пришедших на подмогу своим товарищам.

Весь корпус стены второго региона явился в полном составе против всего одного тернита.

Глава 1838

Хаджар обвел взглядом стражников, а затем кивнул в сторону двух бездыханных тел, постепенно исчезавших внутри потоков Реки Мира.

— Если не хотите закончить так же, просто позовите сюда Золотое Небо, — произнес он ровным тоном. — У меня нет желания вредить вам, достопочтенные стражи. Давайте оставим между нами лишь слово.

Хаджар не чувствовал угрызений совести из-за того, что от его рук пали двое стражников. Он дал им выбор и они, будучи воинами, сделали его, чем снискали себе уважение и честь. Потому что какой из тебя страж, если ты при первой же угрозе бежишь за стены, бросив оружие и оставив долг, и все же…

Все же, он не хотел проливать еще больше крови там, где этого не требовалось. Поэтому снова повторил свое предложение. Но на этот раз не было даже намека не переговоры. Четыре десятка стражников, включая тех девятерых, что уцелели в первом обмене ударов, сомкнули ряды.

Хаджар почувствовал, как каким-то странным образом энергии и мистерии почти пятидесяти Божественных Воителей от седьмого до шестого ранга слились воедино, как если бы ему против него вышел один могучий воин.

Генерал вздохнул, покачал головой и протянул руку к Синему Клинку.

В тот момент, когда пальцы Хаджара коснулись рукояти меча, вокруг разлетелась едва заметная, пульсирующая волна, словно меняющая мир. Казалось, сам воздух затаил дыхание, а земля под ногами едва заметно задрожала, будто узнав в приближающемся поступь чего-то, чему даже она не могла сопротивляться.

Над головой пусть и облачное, но прежде — чистое лазурное небо сморщилось и потемнело, поддавшись внезапному нашествию грозовых туч. И это были не обычные мрачные кляксы, предвестники ливня, а зловещие чудовища, цвета обугленного праха и толстые, как обсидиановые обелиски. Они разом поглотили всю жизнерадостность солнечного дня, заменив ее на пропитанное страхом предвкушение бури. Змеящиеся узоры молний начали ползти и скользить в туманных тенях, зажигая небо искрами первобытной мощи.

Одновременно с этим нежный, теплый бриз, что мгновением прежде ласкал прелестный пейзаж, оказался изгнаны, а на смену ему пришли морозные вихри, пронизывающие плоть и душу дыханием горного льда. Этот новый ветер был не просто изменением температуры, он стал ледяным воплощением приближающейся смерти. Каждый порыв облачался в отзвуки несмолкающей сечи, и кровожадно нашептывал о том, сколь страстно сталь примется за ласки податливой плоти. И будто каждый порыв, каждое холодное дуновение, на деле являлось взмахами голодного меча — многими тысячами таких мечей.

Мир словно отражал дух воина, реагируя на силу, которую Хаджар собирался высвободить. Когда он крепче сжал рукоять своего меча, на поле боя воцарилась жуткая тишина: надвигающаяся буря зарождалась как в небе, так и внутри него. Каждый уносящийся в страхе миг становился тщедушным свидетелем той мощи, что таилась за внешним спокойствием простых ножен, держащих меч.