Сердце феникса. На переломе.

Алекс.

— Вот так, — Алекс был серьезен. - Женя - очень талантливый актер. У него получится. Мы вернемся.

— А если расколют? - Максим не был пессимистом по натуре. Просто жизнь приучила всегда держать наготове запасные варианты. - Расколют, и нас не пустят обратно...

— Кроме Жени, морфо получили еще два человека.

— То есть... у нас есть и другие варианты?

— Есть. Голубые горы в Австралии и маленький городок в Сибири. Там тоже есть возможность осуществить подмену. Друг о друге они не знают. Кто-нибудь да выживет...

— И откроет нам ворота?

— Да.

— И вообще... Не о том ты думаешь, Макс, - Богуслав, в который раз осмотревший комнату на наличие камер, с досадой закрыл глаза. - Если наших "подменышей" вычислят и расколют, то нам стоит волноваться совсем не о том, пустят ли нас домой... Пустят. И как еще пустят - с распростертыми объятиями встретят. Вопрос в том, как скоро мы пожалеем, что на свет родились.

В маленькой камере стало тихо.

Несмотря на молодость, все трое успели хлебнуть в своей жизни немало.

— Такие дела, ребята, - виновато улыбается отец, когда на пороге возникают "клоуны" - сотрудники Службы Развлечений. - Мама юрист, я архивист... для нас сейчас работы нет. А вы должны жить....

— Папа, нет!

Но он уже шагает навстречу "красно-золотым" и исчезает вместе с ними.

А через четыре дня они с мамой сидят у телевизора и смотрят, как отца убивают на арене...

Он старается держаться в стороне от камер, он не хотел, чтоб они смотрели, чтоб они видели... но камеры безжалостны и они преследуют каждого из добровольных "гладиаторов", ловя каждый вскрик, каждое движение... каждое падение тела на усыпанный золотистой стружкой пол.

На следующее утро им приносят цену папиной жизни - чек на пять тысяч рублей Новой Империи и освобождение от "налога". И младший братик - ему еще и десяти нет - не выдерживает и швыряет в спину "клоуну" сувенирную чашку с эмблемой Арены...

— Кто?!

И Макс шагает вперед, не успев подумать:

— Я.

Восемнадцать ему исполнилось уже в лагере.

Очень болит спина, и не шевельнуть ни рукой, ни ногой... Анеля плачет рядом и ни в какую не хочет уходить, что б он не говорил. Глупая. Он упал очень неудачно, на спину, что-то хрустнуло, и ноги сразу отнялись... В этих развалинах - в бывшем храме - они были одни, и помочь некому.

— Неля, иди.

— Нет! Славик, тише. Мы переждем. Все будет хорошо.

— Иди, дура! - он грубит и знает это, если б мог, он бы пощечину ей залепил... лишь бы ушла, лишь бы не попалась. Ведь убьют же! Поймают - убьют! А голоса все ближе... - Иди! Они же сейчас будут здесь! Неля... Нелечка... уходи...

Анеля вдруг наклоняется к нему... Целует - горячо и быстро, солеными от слез губами - и наконец выбегает из развалин.

Только... не в ту сторону. Навстречу патрулю. Отвлечь? Увести за собой?

Неля!

Его нашли на следующий вечер. Ребята из группы. Они подлечили его и похоронили Анелю... Ее тела он не видел - не показали. А заговорил только через полтора месяца.