Сердце феникса. Все исправить

— Кто же так стучит? — попенял в спину дай-имону девичий голос. — Так только орать «откройте, полиция».

Серый, яростно выламывавший дверь крупного многооконного дома, обернулся.

— Хар?

— Ребята, мне кажется или нас реально оскорбили? — поинтересовалась рыжая девица, застывшая впереди группы боевиков.

— А кто их знает... — раздумчиво протянул парень помоложе. — Может, он, наоборот, комплимент тебе сделал.

— Хар! — повторил серый. И оскалился.

— Точно, комплимент. Гастрономический.

— А мне комплименты только Март имеет право делать! — повела плечом девица. — Ребята, кто вступится за девичью честь?

— За честь Марианны! — единодушно взвыла группа, кидаясь вперед.

А что, тоже лозунг.

— Станция два-тринадцать-девять. К общему запуску готовы.

— Ключ?

— Передаем... есть.

— Станция два-тринадцать-одиннадцать. Есть готовность!

— Станция два-тринадцать-семь. Милорд, у нас всего половина расчетной мощности! Мы не сможем включиться в общую систему!

— Главное, сами включитесь. Там посмотрим.

— Станция три-семь-семь, норма.

— Дензил, собери добровольцев.

— Есть, милорд.

— Милорд, но как же синхрон?! — взывает шар.

— Синхрон будет.

Прорывы пошли снова, в голове боль и ярость, свои и не свои, и все тише связь, словно брат все дальше.

Пора.

— Контакт.

Шар подплывает ближе.

— Милорд, что вы делаете?

Открыть панель. Окинуть взглядом вбегающих в зал добровольцев — десятки... уже за сотню... ободряюще кивнуть. Кратко объяснить, что от них требуется.

И ладонь на контакты. Пошел отсчет.

Цветные пятна уже неразличимы. Он или их не видит, или просто больше нет энергии — уже неважно. Серость подступает со всех сторон.

Всю жизнь не любил серость.

Особенно после камеры.

Кто бы знал, что умирать придется в сером небе. Ничего, главное, что в небе, Сокол. Песня получилась бы хорошая, да уже не сложишь, не успеешь.

Следующий импульс его добьет.

Дим, ты только держись, все ведь получилось...

Десять. Девять. Первый импульс. Вплести в общее «кружево». Восемь. Еще импульс. Вплести, подстроить под общий ритм, закрепить... Семь. Шесть. Толчки разнокалиберных энергетических «сгустков» — ключей станций — все чаще, он едва успевает встроить их в общий поток, кое-как согласовав общий ритм.

Скорее. Скорее. Скорее.

Пять. Тревожный вскрик:

— Барьер, милорд! Зафиксирован сбой…

Алекс! Дьявол, демон, преисподняя...

Четыре! Быстрей, черт! Четыре... Три. В шаре мелькает уличный бой, падающий мальчишка в золотом галстуке... Какого дьявола, кто выпустил детей?! Два... Надолго ли хватит энергии, даже с добровольцами...

Один... Глубокий вдох.

Ноль.

Есть синхрон!

— Пабло, давай!

Ослепительная вспышка мгновенно гаснет, наградив видящих временной слепотой, и в следующую секунду барьер, сверкающий, яркий, выплелся в черном ночном небе...

А на камне под знакомым сводом открывает зеленые глаза молодой Страж...

Он еще не понимает, где оказался, в глазах еще полыхает яростная решимость драться до последнего, до смерти, но остановить врага. Он не видит застывших над ним Координаторов — весь там, в сером небе, готовый на остатках энергии броситься наперерез последней атаке... только энергия больше не слушается.

Ее нет! Мгновенная вспышка страха — «уже все?», потом ярости и отчаяния — «не справился, опять не справился». Ну же, Лёш, ты ведь еще живой!

Он яростно сжимает кулак... и чувствует это. Касание. Прикосновение. Кожа к коже?!

Что за... Откуда? Больше шестнадцати лет...

И тут ощущения рушатся лавиной. Запахи. Звуки. Свет... ох, свет! Он отчего-то режет глаза, будто в пещере вспыхнула саламандра. Свет, да что же такое...

— Алекс?

Он не может ответить.

Он просто не может. Потому что горло не в силах пропустить ни звука... У него есть горло?.. Потому что свирепая боль не отпускает ни на секунду. И потому что этот голос, знакомый и мягкий, он последний раз слышал больше двадцати лет назад.

Нинне. Координатор, которая погибла, когда демоны захватили Свод.

— Алекс... — И снова мягкое прикосновение к груди и точке на лбу. Проверка общего состояния и первая проверка на уровень магии. — Вы меня слышите? Постарайтесь не двигаться, вам пока нельзя. Тело должно пройти адаптацию. Не двигайтесь. Все хорошо. Все получилось, Алекс. Вы слышите меня?

— Да...

Как непривычно такое — отвечать и чувствовать, как шевелятся твои губы. Чувствовать дыхание. Тело.

Тело. Невозможная реальность рухнула на него, как пещерный тролль из засады. Жгабыдыр. Мымыга ошут!

Они все-таки сделали это. Выдернули его прямо из барь...

Но... ох, нет!

— Барьер! Ди-им...

— Лёша! — только и успела ахнуть Нинне, когда только что очнувшийся Страж ушел в телепорт прямо из-под рук.

Держаться.

Иногда остается только это. Только...

Минута. Прошла только минута...

Вадим чувствовал себя мифическим Гераклом — сильным и бестолковым греческим героем, согласившимся подменить титана Атланта. И подержать на своих плечах небо.

Вдох. Выдох. Воздух, как вязкая смола, не вдохнешь.

Станции. Держать синхрон. Держать...