Сердце феникса

Вскоре мы опускаемся так глубоко, что солнце превращается в мутный шар, едва виднеющийся сквозь толщу воды. Зато вокруг колыхаются причудливые водоросли всех оттенков синего, красного и зеленого, на круглых камнях шевелятся и тянутся к нам разноцветные существа, похожие на кораллы, а между их щупалец-ветвей вьются мелкие серебристые рыбки с развевающимися хвостами.

Другие шелки тоже не отстают. Тюлени следуют за нами, иногда выныривая на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.

Мы идем уже минут двадцать, и мне становится скучно. К тому же вода очень мутная, я вижу только на пять шагов вокруг, не больше.

Но вот король-тюлень оборачивается и что-то свистит. Остальные тут же подплывают к нам ближе. А затем мутный слой воды начинает светлеть и постепенно становится прозрачным.

Пара моих удивленных вздохов – и впереди возникают очертания подводного дворца. Высокие игловидные башни с галереями, прозрачные купола и белые колонны, увитые разноцветными водорослями.

Не выдерживаю – издаю стон восхищения.

Не верится, что я это вижу своими глазами. Слишком сказочно, слишком нереально. Слишком волшебно даже для этого мира.

Эрионар ловит мой взгляд, улыбается:

– Эли, это большая честь. Шелки уже много веков никого не впускают в свою цитадель.

Хочу ответить ему, что прекрасно их понимаю, что будь у меня возможность вернуться в Холмы Первородного леса, я бы тоже туда никого не пускала. Например, тех эльфов и орков во главе с Карионом, которые шастают там столько времени!

Но в последний момент решаю, что такие мысли лучше держать при себе. Улыбаюсь в ответ:

– Даже тебя?

– Я был здесь, когда принял титул Повелителя Молний. Тогда мне присягнули все наземные расы, живущие на моей территории.

– А шелки?

– Они, как и цветочные феи, не считаются нашими вассалами. Они живут сами по себе. И знаешь, – добавляет он с сожалением, – им не нужна наша магия. Они не нуждаются в ней.

***

Удивительно, но едва мы переступаем порог дворца, как наши сияющие коконы испаряются. Я даже испугаться не успеваю, как оказываюсь стоящей на совершенно сухом полу, а в воздухе царит легкая влажность, но не больше. Обстановка здесь вполне человеческая: колонны, подпирающие арочные своды, мебель из камня и дерева, циновки из тростника…

Мы словно перенеслись во времена древних кельтов, только с поправкой на магию.

Вслед за Баррой проходим сквозь анфиладу просторных залов. Свита, тоже вернув себе человеческий облик, следует за нами. По пути встречаются и другие шелки, которые молча присоединяются к нашей компании.

Наконец, Барра вводит нас в круглый зал. Посреди него в яме, вырытой прямо в полу, полыхает огонь. Над огнем на толстой цепи покачивается закопченный котел, в котором что-то булькает. Несколько девушек с распущенными волосами окружили его. Они напевают тихую песню и двигаются в такт мелодии. Каждая держит в руках корзинку. Девушки достают оттуда пригоршни трав и бросают в котел. Остальные шелки подпевают им и прихлопывают в ладоши.

– Надеюсь, вы не откажетесь разделить с нами трапезу, – произносит Барра, не спрашивая, а констатируя факт.

Я понимаю, что это не то приглашение, которое можно отклонить. Чем бы ни руководствовался король шелки, приведя нас сюда, здесь его дом и его правила.

– С удовольствием, – улыбается Эрионар.

Берет меня за локоть и подводит к костру.

– А что скажешь ты? – взгляд темных глаз шелки останавливается на мне.

Легкомысленно пожимаю плечами:

– Я не против перекусить.

Барра отвечает тонкой улыбкой:

– Сегодня у нас особые гости, – он бросает взгляд на присутствующих. – Окажем им честь.

Под его взглядом все шелки замолкают и начинают рассаживаться на циновки вокруг костра. А я с удивлением отмечаю, что среди них нет детей. Да и самих шелки не больше сотни. Неужели это все, что осталось от дивной расы?

Мы тоже садимся. Причем так, что Барра оказывается по правую руку от меня, а Эрионар – по левую. Король дает знак, и несколько девушек поднимаются со своих мест. Они подходят к котлу. Одна подает деревянные миски, вторая, орудуя большим черпаком, наполняет их дымящимся варевом, а еще трое разносят по кругу.

К моему облегчению, в котле всего лишь рыбный бульон, щедро приправленный травами. Шелки едят руками: сначала вылавливают из тарелок крупные куски белой рыбы, а потом выпивают пряный бульон. Мы с Эрионаром следуем их примеру, причем меня поражает изящество, с которым действует асур. Кажется, этого аристократа ничуть не смущает отсутствие столовых приборов.

Несколько минут трапеза проходит в полном молчании, но вот Барра отставляет пустую миску и вытирает рот. Вслед за ним остальные шелки тоже прекращают жевать.

Я, повторяя за Эрионаром, опускаю тарелку, хотя в ней еще плавает пара кусочков рыбы.

– Мы давно никого не зовем в гости, – говорит король, глядя на меня, – тем более жителей суши. Но сегодня я изменил нашим обычаям, потому что почувствовал в тебе жизнь.

В его словах сквозит странный намек, и я напрягаюсь.

Он продолжает:

– Мой род угасает. Те, кого ты увидела здесь – последние из морского народа. Самые молодые из нас уже разменяли пятую тысячу лет.