Сердце Греет Холодная Сталь

«Сколько же я выпил…» — сначала подумал КПВ, а потом вспомнил, что проблемы имеют иной характер. Голова болела не из-за алкашки. Главной причиной был арбалетный бельт. Еще болело… Проще сказать, что не болело. Но особенно погано чувствовали себя голова и левая нога.

— Блядь… — устало и расстроено вздохнул Кириллов.

— Если будешь шевелиться, то стрелы войдут глубже.

Несмотря на довольно неприятный тон, голос Эола обрадовал.

— Это не стрелы, а болты… — ответил КПВ. — Бельты, драть их. Аааа, сука!

Эол без каких либо церемоний рванул бельт из головы, полил рану каким-то остро-пахнущим составом, да еще и поковырялся там.

Острая боль быстро взбодрила.

— В черепе небольшая трещина. — произнёс эльф. — Но сквозной раны нет. Ерунда.

— Пустяк, бля… — с трудом выдал из себя Кириллов. От боли перехватило дыхание.

КПВ открыл глаза. Он лежал на небольшой каменной насыпи. Вроде цел в плане сильных переломов.

«Удивительно, что вообще жив». — подумал КПВ, вспоминая арбалеты орков. То были не охотничьи модели, а хорошие военные машинки с железной дугой.

«Шлем плюс укрепление костей, бляяя!»

Эол вынул очередной бельт, застрявших в рёбрах.

— Кости целы. Все одни царапины…

— Ага, царапины, будто котика потискал. — усмехнулся Кириллов.

Источником света служил иномирный фонарь, который когда-то выменял Эол. Эльф осмотрел ногу и на этом закончил лекарские шаманства. КПВ мельком глянул на броню.

«Пиздец».

Покрышка на бриге порвана в нескольких местах, на пластинах рук вмятины от ебучего чёрного клинка назгула. А еще дырки от бельтов.

«Давно меня так не пиздили…»

Ощущение было, слово процентов сорок мягкий тканей перешли в состояние отбивной. По-хорошему КПВ требовалась больничка на пару недель минимум. Впрочем, жив и то славно.

— Остаться одному в глубинах Ангбанда… — задумчиво произнёс Эол. — Опасной тропой идет моя судьба.

— Одному? — возмутился КПВ, пытаясь подняться.

Ногу жгла пульсирующая боль, а ведь казалось, что рана неглубокая.

— Ты не проживешь и сутки. — без особого драматизма заявил эльф.

— Какого хуя? Ты сам сказал, что череп не пробит!

— Да хоть бы и был пробит. Ерунда. Шансы были бы. А вот рана на ноге смертельна. Проклятое оружие.

— Ебаный в рот! — со всем доступным настроением воскликнул Кириллов, вспоминая Братство Кольца. Назгулы ранят Фродо моргульским клинком… Чёрный меч Крюка, который практически не отражает свет.

— Погодь. Ты попробуй это вылечить.

Эол отрицательно покачал головой.

— В другом месте и при помощи сильного духа… Возможно. Здесь и сейчас? Бесполезно.

— Сколько мне осталось? Почему меньше суток? Надо успеть добраться до Ньяля, если он ещё цел.

— Если. — усмехнулся Эол. — Часов двенадцать-пятнадцать ты будешь на ногах. Затем ослабнешь. Темные уже воззвали к проклятым душам этого места. Как только лихорадка уложит тебя, призраки доделают остальное. Заберут твое дыхание. Вытянут тепло.

— Хоре подробности смаковать. — сплюнул Кириллов. — Пошли. Надо Ньяля искать.

«И не грустит по мне гад».

— Пойдём, но найти его мы не сможем. — ответил Эол. — Пути наверх завалены. Оттуда течёт вода. У нас только один путь. Вниз. Во тьму.

Глава 24 Рыцарь с ломом

— Так, смотри, как только мы их находим, то ты идешь первым и говоришь, мол пленные живы, все нормально, сдавайтесь. Понял?

Крюков держал за плечо относительно молодого парня с серьгой в ухе и перебинтованным плечом. Он был бледен и выглядел измученным. Крюк тоже был бледен, но держался бодро и напористо.

— Ну понял. — устало ответил пленник.

— Только не надо геройств, лады? Я очень гуманный служитель Тьмы и совсем не рад пиздить соотечественников наглухо. Слегка можно. Это полезно даже. Но насмерть? Нет. — и, закончив с пленником, назгул обратился к безразлично слушающим его дифирамбы оркам. — Так, Балкмег, Агар, вперед. Не, арбалеты оставьте. В тоннелях они не так полезны. Все в сборе? Пошли, пошли.

Отряд из примерно двадцати пяти орков, одного пленника и одного назгула начал свой путь по коридорам Ангбанда. Крюков шел первым, смело шагая в непроглядный мрак.

— Мы свое призванье не забудем,
Мы великий мрак приносим людям.
Если ночью нихуя не видно,
Светит нам маяк Ородруина!

Прорекламировал Крюк, щелкнув пальцами. Над его правой рукой вспыхнул бледно-зеленый огонек. Тусклый, едва мерцающий, он вопреки законам физики, прекрасно осветил коридор на десятки метров вперёд. Мрак сменился полумраком, в котором парадоксальным образом было отлично видно каждую деталь.