Сердце Греет Холодная Сталь

КПВ ринулся в атаку, стараясь не попадаться твари на дистанцию удара. Несколько звонких ударов в голову-шлем эффекта не дали, хотя под ним и был хрупкий череп. Тварь вдруг рванула вперед, повисая на человеке. Бронзовые кинжалы проскрежетали по броне, оставили на щеке длинную царапину, но КПВ успел сбросить медного болвана на пол. Подняться существу было не просто. КПВ воспользовался этим. Нашел несколько мест, где был не металл, а лишь кости, хотя и усиленные медной проволокой. Удар топориком, удар молоточком на обухе и тварь обездвижена. КПВ снял шлем, обнаружив блестящий череп с крючковатыми рунами на лбу и глазами из керамики.

— Ебать ты, терминатор… — вздохнул КПВ, опуская чекан на черепушку. Тварь замерла.

Кириллов растер по лицу свежую кровь, вздохнул и побрел дальше.

Судя по звукам где-то недалеко с некро-магическими роботами воевал Эол. КПВ вышел в довольно просторный зал, где по углам валялись кости, а центр занимал… алтарь? Или операционный стол? Ножи, тиски, кузнечный молот, не пригодившиеся детали медных скелетов и скелет обычный. Он лежал у алтаря. Практически обратился прахом. Дунь — рассыпется. Но было в нём что-то особенно. Здесь под толщей камней мертвого города нетронутые тысячелетиями остались воспоминания о тех днях. Отпечаток чужой смерти. Призрак не человека, но события. И КПВ, присмотревшись, сумел ухватиться за него. Рыцарь сам не понимал как у него это вышло. Может быть, причина в том, что он научился слышать музыку Творения? Или просто сам был близок к смерти? Или все куда проще… Может быть, эти события сами хотели быть увиденными хоть кем-то спустя тысячи лет безмолвия?

КПВ погрузился в чужие воспоминания. Та же комната, те же стены. Человек в богато украшенной мантии и высокий орк стояли на месте алтаря.

— Они придут сюда. — говорил орк. — Придут за сокровищами Властелина, а мы умрем к тому времени. Недопустимо.

— Больг, ты сам знаешь, что творится наверху. — раздраженно отвечал человек. — Я ничего не могу сделать против такой силы. Это проклятый подводный король! Там его чудовища. Сотни. Тысячи. Нам не выбраться. Остаётся лишь ждать.

— Я и не хочу выбираться. Вы, люди, постоянно думаете о своей жизни. — усмехнулся орк. — Я поклялся защищать эти залы. Сделай так, чтобы не я не нарушил клятву. Никогда.

Орк чёрной громадой навис над человеком, продолжая свою речь.

— Пришло время умирать, маг. Мы оба это знаем. Пойдем ли мы в вечную Тьму как жалкие побежденные или как лучшие воины величайшей армии? Они не смогли одолеть нас в бою. Теперь пытаются утопить. Но я не покину свой пост! Я останусь здесь и встречу первого вошедшего ублюдка с оружием в руках. И магия, которой обучил тебя Некромант, поможет мне в этом…

Следующие сцены: подготовка и осуществление замысла. Один за другим орки снимают броню, становятся в очередь, наклоняются над золотой чашей, чтобы колдун перерезал им горло. Живые оттаскивают мертвые тела, собирают кровь и рисуют ей причудливый узор знаков вокруг алтаря. Мясо срезают с костей. Кости очищают, чем-то пропитывают и покрывают лаком. Отсюда странный блеск, который отметил КПВ у скелетов. Таким способом колдун растянул существование костей на тысячи лет. Последние живые орки помогли ему соединить вместе металл и останки собратьев, прежде чем сами были зарезаны и выпотрошены. Колдун остался один посреди груд гниющей плоти. Сутки напролёт он работал не покладая рук. Мастерил для будущих стражей подземелья зачарованные глаза, выкрашенные охрой и собственной кровью. Десятки часов к ряду он наносил под лак руны темного наречия. Затхлый воздух обратился нестерпимым смрадом, крысы, ещё не знавшие своей обреченности, пировали на останках защитников Ангбанда, но чародей не отвлекался от работы. В совокупности больше недели адских усилий ради одного последнего мига триумфа.

Зал с пятью десятками медных склелетов и единственный пока живой темный. Он замер с кривым кинжалом у алтаря, готовясь завершением своей жизни завершить и ритуал.

— Смотри ка, Больг… — обратился он к самому крупному из скелетов. — Ты узнаешь своих замученных друзей? Теперь они собрались снова из металла и костей!

Бледное изможденное лицо чародея перекосила безумная усмешка. Глаза в полумраке блестели так же ярко, как и лак на костях орков.