Сердце из нежного льда

А Алла тем временем хватала ртом раскаленный воздух квартиры, обжигая все внутренности, и никак не могла сделать ни шагу вперед. Она упала на колени и попыталась ползти. Ей казалось, что где-то по-прежнему пищит котенок. Там, где котенок, должен быть Макс. И она ползла на этот писк – к Максу. А писк становился все громче и громче. Это был уже не писк, а мяуканье огромного черного кота. Вон он скалит зубы и разевает мокрую красную пасть. И зачем этот кот на нее так смотрит? Что ему надо? Зачем он прыгнул прямо ей на грудь? До чего же тяжело! Вонючая кошачья шерсть лезет в нос, полностью забила рот… Нечем дышать… Абсолютно нечем дышать… Совсем…

…В понедельник, очень тяжелый и малопродуктивный день, Петр Николаевич Башлачев находился во встревоженном состоянии. На работу не вышла Алла Белозерова. С одной стороны, его это не касалось: Алла работала в другом отделе, и пусть о ней беспокоится ее начальник. С другой стороны, у Башлачева горел отчет, а помочь ему с расчетами могли только Игорь Кравченко и Алла. С Игоря теперь никакого спроса… А вот куда запропастилась Белозерова? Раньше она не имела такой моды – отсутствовать по незаявленной начальству причине. Петр Николаевич даже проконсультировался на сей счет с женщинами ее отдела, но никто не знал, почему Белозерова не пришла на работу. Целый день ей пытались звонить домой, но безрезультатно: к трубке никто не подходил. Одна из сотрудниц предположила, что Алла Константиновна, находясь в безутешном горе, отключив телефон и все остальные средства коммуникации, возможно, потеряла счет дням, и лучше всего оформить ей еще парочку дней за свой счет. Все сочли это ее предложение рациональным. Начальник быстренько подписал заявление от имени Аллы, составленное все той же находчивой сотрудницей, и даже собственноручно получил на нем визу директора института. Заявление отнесли к экономистам и всем коллективом постановили проведать Белозерову завтра на дому в том случае, если она опять не выйдет на работу и будет продолжать не реагировать на телефонные звонки. После того как сдвинули с места такое большое дело, сотрудники немедленно успокоились и даже почувствовали, что как-то незаметно адаптировались в новой рабочей неделе.

Несмотря на спокойствие коллектива дружественного отдела, Петр Николаевич продолжал существовать внутри данного понедельника все в том же встревоженном состоянии. Стоило ему вспомнить Игоря Кравченко, как на сердце опять заскреблись кошки, которые это делали каждый раз, как только ему доводилось вспоминать погибшего молодого человека. Петр Николаевич Башлачев, конечно, расстраивался, что лишился такого способного сотрудника, но дело было даже не в этом. Он почему-то чувствовал свою косвенную вину в смерти Игоря и никак не мог от этого отделаться. Зачем он сунулся к нему с фотографиями? Кравченко вышел из его кабинета в таком взвинченном состоянии, а потом все пошло и поехало… Теперь и сама Алла куда-то задевалась… А вдруг она не выдержала тяжести свалившегося на нее несчастья? Может, она по-настоящему любила этого Кравченко? А что, если она, как Игорь, совершенно невменяемая, шла по улице, и на нее тоже налетела машина с нетрезвым водителем? Башлачева передернуло. Только не это!