Сердце из нежного льда

Алла из спортивного интереса не стала убирать свою ладонь из-под его руки. Интересно, что он будет делать дальше? Скорее всего, станет перебирать палец за пальцем. Известный прием. Пройденный неоднократно. Особенно часто он используется мужчинами, когда говорить уже больше не о чем. Они с Сергеем уже все сказали друг другу. Картина совершенно ясна. Они абсолютно чужие друг другу люди. Алла вдруг почувствовала огромное облегчение от того, что в юности не связала с ним свою судьбу. Стильный многообещающий молодой человек, который бросил ее, потому что она не соответствовала его высоким притязаниям, ничего не добился в жизни и страшно комплексовал по этому поводу. Если бы он сказал ей: «Знаешь, с физикой ничего не получилось, но у меня чудесная жена и сын, которых я обожаю», то она, пожалуй, еще и позавидовала бы ему. Но Сергей явно стеснялся своего хрусталя, сына в бешеных окулярах и не слишком эффектной жены. Счастливчика пора было срочно переименовывать в Неудачника.

Как Алла и предполагала, Сергей приступил к перебиранию ее пальцев. Она чуть замешкалась, и он успел сказать:

– Какие у тебя красивые ногти! В юности ты такие длинные не носила! Накладные?

Алла рассмеялась и вытащила свою руку из его ладони. Как же ему хотелось, чтобы она вся оказалась ненатуральная: в парике, со вставными зубами и скрывающимися под длинными брючинами ортопедическими ботинками.

– У меня, Сереженька, все настоящие и самых чистых кровей! Отец был писаным красавцем, да и мама – тоже ничего себе! – сказала она.

– А мы… – начал Сергей, запнулся, запил начало своей фразы остывшим чаем и еле слышно закончил: – Можем еще раз встретиться?

– Зачем? – Алла сделала вид, что очень удивилась. На самом деле она прекрасно понимала, зачем. Ему хотелось заполучить ее как женщину-аксессуар. Ее броская элегантность хоть как-то потешила бы его уязвленное самолюбие. Похоже, что производить эффект – до сих пор оставалось его слабостью. А любить просто так, ни за что, он, видимо, так и не научился. А Алла давно разучилась. В кафе под китайским веером друг против друга сидели два инвалида, сильно траченные жизнью.

– Ну… мне хотелось бы тебя еще раз увидеть, – ответил Сергей.

– Зачем? – повторила свой вопрос Алла.

– Хорошо! – Он сменил игривый тон на серьезный. – Я скажу честно. Я воспринимаю тебя не как ту Аллу, которую знал много лет назад. Сейчас ты для меня абсолютно новая женщина. Незнакомая. Ослепительно красивая. Сейчас ты мне нравишься гораздо больше, чем тогда! И не вздумай говорить, что «другому отдана»! Мне плевать на то, кому ты отдана!

– Я даже знаю, что ты скажешь про жену, спроси я про нее в свете твоих новых предложений.

– Ну? И что же я скажу?

– Ты скажешь, что семья – это святое, но мужчина имеет право… и все такое… и так далее… и тому подобное…

– Конечно же, я не брошу семью! Я не подлец! У меня сын болен!

– Лучше бы ты сказал, что любишь его! Хотя бы его!

– Это само собой! Это подразумевается!

– Когда любят, так и говорят и ничего не подразумевают!

– Ерунда! Все совсем не так! И потом… никто и ничто не сможет мне помешать любить тебя!

– Ты опоздал, милый мой, чуть ли не на двадцать лет! Тебе не кажется?

– Не кажется! Те Алла и Сергей остались в прошлом. Сегодня встретились другие люди, и отношения между ними могут сложиться по-другому.

– И как ты себе представляешь наши новые отношения? Мы будем встречаться под этим веером с аистами? В продуктовом магазине?

– Ну… можно же как-то устроиться… Было бы желание…

– Вот ты бы и определился сначала, Сережа, со своими желаниями. Что ты от меня хочешь? Если эскорт – чтобы я ходила с тобой рядом, а встречные мужики пускали завистливые слюни, – то пошел ты, сам знаешь куда!!! Если желаешь залезть ко мне в постель, поскольку в молодости сглупил и не залез, то знай: мне и без тебя половых утех хватает! Может, есть какой-то третий, неучтенный мной вариант? Ты говори, не стесняйся! Свои же люди!

– Ты цинична, Алла… – растерялся он.

– Не циничнее, чем ты!

– Я же говорил… о любви…

– Засунь ее себе в… – она не договорила, резко встала из-за стола, так, что звякнули тонкие чашечки со стеблями бамбука на крутых боках, и пошла между столиками к выходу.

Она ушла из кафе не для того, чтобы закончить свидание демонстрацией своей победы над ним. Ей хотелось плакать. Против нее за столиком сидело ничтожество. Ничто. Серый, ничем не примечательный человек. И это оказалось обиднее всего. Разрыв с ним она восприняла в юности чуть ли не как конец жизни. Из-за него она разучилась радоваться, любить, превратила себя в рациональное, расчетливое, почти бесполое существо. Если до сегодняшней с ним встречи она все-таки в глубине души надеялась, что где-то по жизни ходят недоступные и прекрасные Сергеи, до которых она, как ни пыжься, не дотянет, то теперь стало ясно со всей очевидностью, что таковых в природе не существует. Тогда в Эрмитаже перед хладнокаменным Антиноем она уже подозревала это, но сегодня истина встала пред ней во всей своей отвратительности.