Сердце из стекла. Откровения солистки Blondie

Однако работать в «Максе» значило не просто разносить еду и коктейли. От тебя требовалось изрядное кокетство, практически выступление на сцене. Все, кто туда приходил, знакомились друг с другом. Например, как я – с Эриком Эмерсоном однажды ночью на втором этаже у телефона. Мой звездный час с маэстро. Эрик, суперзвезда Уорхола, был великолепен: музыкант с мускулистым телом танцора. Увидев его в танце и как он одним махом перепрыгивал сцену в Electric Circus, Уорхол выбрал его для фильма «Девушки из “Челси”». Я была одной из многих, кто крутил интрижки с Эриком. Он был произведением искусства. Сгусток буйной энергии и бесстрашия. Своим детям он вряд ли успевал вести счет. К тому же он не брезговал наркотиками.

Наркотики принимали все, кто выступал на сцене. Тогда это было принято: как часть социальной жизни, часть творческого процесса, элемент шика, веселья – да и вообще просто потому что. О последствиях никто не задумывался. Не припомню, чтобы кто-то из нас даже был в курсе этих самых последствий. Странная неосведомленность на первый взгляд, но то время было наивнее нынешнего. Никто не проводил научных исследований и не открывал центров реабилитации: если ты хотел принимать наркотики, ты это делал, а если тебе становилось плохо, проблемы были исключительно твоими. Не последнюю роль играло и любопытство: наркотики – новый опыт, который хотелось получить.

Однажды ближе к вечеру в «Макс» зашел один человек – Джерри Дорф. Это был мужчина в возрасте, очень красивый, и вокруг него вились хорошенькие девушки. Он отчаянно со мной флиртовал. Мы разговорились, и, кажется, я пожаловалась на работу в «Максе», на что он предложил: «А почему бы тебе не поехать со мной в Калифорнию? Можешь остановиться в моем доме в Бель-Эйр». Ха! Еще один мужчина, который хочет, чтобы я все бросила и отправилась с ним в Калифорнию. «Ох, нет, – ответила я. – Не думаю, что что-то из этого выйдет». К тому времени я обзавелась ситаром[27] и немного занималась у своего учителя, доктора Сингха. Но с Джерри у нас что-то закрутилось. Денег у него было полно. Он покупал мне одежду от Gucci.

Я очень неожиданно уволилась из «Макса». За это Микки Раскин так меня и не простил. Разозлился он сильно, потому что к тому времени я стала одной из его лучших официанток. Но я уехала с Джерри. В его доме, однако, мне вскоре стало неуютно. Я не прожила у него и месяца, а казалось, что провела там вечность. Потом обо мне узнала его девушка. Она сбежала с рок-группой The Flying Burrito Brothers, жила с ними в пустыне, но теперь вернулась. Так что я переехала в отель Bel-Air. Там было хорошо, но одиноко. Сегодня у меня много знакомых в Лос-Анджелесе, а в то время я никого не знала. Поэтому я сказала Джерри: «Посади меня в самолет, я хочу домой». По возвращении я опять сошлась с Гилом и пришла к Микки проситься на работу. «Ни за что», – сказал он. Тогда-то я и стала официанткой клуба Playboy.

Давным-давно у мамы с папой был друг, мистер Уиппл, бизнесмен, очень красивый, который много путешествовал и потчевал нас историями о тех местах, где побывал. Он рассказал о клубах Playboy, нарисовав изумительный образ экзотического места, где официантки работают в костюмах с кроличьими ушками. Это звучало так по-светски. Его слова прочно засели у меня в голове. И вот я решила примерить на себя образ кролика. Это было не так-то просто. Сначала встречаешься с «матушкой-крольчихой» – в моем случае китаянкой по имени Дж. Д. Очень деловитая, она уже давно там работала. После разговора с ней нужно было пойти на собеседование к топ-менеджерам и еще на несколько встреч. Примерять костюм необходимости не было: они с одного взгляда понимали, подходишь ты или нет. Затем шла двухнедельная стажировка – и учиться приходилось многому. Надо было выучить все напитки, все коктейли, как держать поднос, как именно вести себя с клиентами.

Работа зайки Playboy вовсе не так легка, как на первый взгляд. Она оказалась труднее, чем в «Максе», а посетителями были в основном бизнесмены и всякие важные шишки. Члены клуба должны были вести себя подобающе – персонал всегда был готов разрешить любое недоразумение. Со мной обращались хорошо, но это просто была очередная работа, и веселья здесь было куда меньше, чем на прежнем месте. Мне удалось познакомиться всего с одной знаменитостью. Я работала внизу в коктейльном баре – и не поднималась наверх, где проходили шоу. Зашли двое мужчин и сели за столик в моей секции. Я смотрела на одного из них и думала: «Откуда я его знаю?» Наконец я сказала ему: «По-моему, ваше лицо мне знакомо». И он ответил: «О, я Великолепный Джордж». Рестлер! Как я уже упоминала, еще в детстве я обожала смотреть борьбу, и Великолепный Джордж был одним из моих любимцев. Я сказала ему, что я страшно рада его встретить и много-много раз видела его выступления по телевизору. На этом все – он вернулся к своей беседе.