Сердце к твоим ногам

– Я знаю, – тяжело вздохнул визирь. – Рашид, я искренне сожалею, что именно я говорю тебе это, но твой отец решил, что лучше тебе никогда не знать о своем наследии. Я разыскал его после смерти Малика. Я просил его найти тебя, я умолял его позволить мне поговорить с тобой, но он был неумолим. Он сказал, что лучше тебе не знать правды, что она может причинить тебе невыносимую боль. Он заставил меня пообещать ему, что я не стану связываться с тобой, пока он жив.

Рашид покачал головой. Он так сильно стиснул зубы, что едва заставил себя говорить.

– Значит, он решил оставить меня в неведении и умолчать даже о том, что жив?

– Твоему отцу было тяжело наблюдать за тобой издалека, лишь по бумагам зная, кто ты и чем занимаешься. Но он был горд тобой и тем, чего ты достиг.

– Он выбрал забавный способ показать это.

– Он знал, что ты всего добился сам, и – правильно или нет – решил позволить тебе остаться на выбранном пути, не скованным ответственностью, которая легла бы на тебя, узнай ты всю правду.

Рашид прищурился и внимательно посмотрел на визиря, чтобы задать вопрос, на который, как он боялся, уже знал ответ.

– Что вы имеете в виду? Какая ответственность?

– А ты разве не понимаешь? Ты – единственный настоящий наследник престола, Рашид. И я прошу тебя поехать со мной в Каджаран и претендовать на трон.

Глава 5

Рашид рассмеялся. Он не мог удержаться от смеха, хотя подозревал нечто подобное. Идея была просто нелепой, хотя старик был сама серьезность.

– Вы не можете говорить серьезно!

– Прошу меня простить, но я не привык шутить подобными вещами.

У Рашида сложилось впечатление, что этот человек вообще не привык шутить, полное отсутствие хотя бы намека на улыбку визиря заставило его остановиться.

– Но я не жил в Каджаране с самого младенчества, если все, что вы сказали, – правда. По крайней мере, я не помню ничего из того времени. Я бывал там два или три раза в деловых поездках – и все. Должен же быть кто-то еще, кто-то более… квалифицированный?

– После смерти Малика наступил настоящий вакуум. Совет Старейшин принял на себя основы правления, но в стране нет четкого руководства, и никто не берет на себя ответственность. Каджарану нужен сильный лидер, и нет никого лучше, чем сын истинного преемника. Я знаю, что в самом начале твой отец хотел передать тебе это право по наследству, хотя со временем он передумал и предпочел дать тебе ту же свободу, что обрел сам. Он построил свою жизнь здесь, и чем дольше он жил вдали от Каджарана, тем меньшую связь ощущал со своим долгом перед родиной.

– Отец, которого я никогда не знал. – Рашид даже не пытался скрыть свою горечь. – Если он действительно был моим отцом. Почему я должен верить на слово?

Старик кивнул.

– Я был бы обеспокоен, если бы ты слишком быстро принял брошенный тебе вызов. Я бы подумал, что власть заботит тебя куда сильнее, чем благополучие нашего народа. – Он сунул руку в складки своего одеяния и выудил что-то из кармана. – Малик постарался уничтожить все изображения твоего отца, но кое-что уцелело.

Это была одна из тех старых картонных рамок для фотографий с потрепанными уголками, но изображение сохранилось. На фотографии был мужчина в национальных одеждах, сидящий верхом на арабском скакуне, бита для поло была небрежно закинута на плечо. Мужчина явно позировал фотографу.

– Господи, – прошептал Рашид.

Он узнавал свои собственные черты лица: лоб, высокие скулы, волевой подбородок, такие же темно-синие глаза. Могло показаться, что это именно он сидит верхом на лошади.

– Ты сам видишь, – сказал Керим. – Страна нуждается в тебе, Рашид, – нахмурился он. – Каджаран находится на перепутье. Тридцать лет под гнетом правителя, который отвергал любую возможность, если она не приносила выгоду лично ему. Тридцать лет разбазаривания доходов от промышленности и ресурсов на безумства и прихоти. Нам повезло, что экономика страны не рухнула окончательно. Но теперь настало время, чтобы начать строительство нового государства. Стране нужен сильный лидер, образование и реформы.

Рашид покачал головой:

– Почему народ должен принять меня как своего лидера, если подразумевается, что я погиб тридцать лет назад? Почему они должны поверить, что я не самозванец?

– У людей долгая память. Возможно, Малик и попытался стереть образ твоего отца из людской памяти, но он не смог вычеркнуть его из их сердец. Твоему возвращению все бы обрадовались.

– Каким образом, если предполагается, что я мертв?

– Тело ребенка так и не нашли, многие считали, что тебя могли утащить дикие животные. А это значит, есть сомнения. Люди в Каджаране отчаянно нуждаются в чуде. А твое возвращение стало бы настоящим чудом.

– Это безумие, – покачал головой Рашид. – Я инженер-нефтяник.

– Но ты был рожден, чтобы править. У тебя это в крови.