Сердце химеры

– Да как ты не понимаешь, Михаэль, ведь если ты собирал о ней материал, то многое знаешь о ней! А это может помочь вычислить убийцу! – радостно воскликнула она. – Знаешь, дорогой, вот так всегда… живешь себе спокойно и не ценишь этого самого спокойствия… А когда случается беда, думаешь, вот ведь – не ценила.

Это она о своем, о женском. Она не хотела развода, она хотела жить со мной и мучить меня всю жизнь. Ей казалось, что если муж, то, значит, – принадлежит ей, как вещь. Ей хотелось знать обо мне все, начиная от мыслей и заканчивая чувствами. Быть может, если бы я ее любил, то воспринимал бы все иначе. К примеру, если бы Лора была моей женой, я бы с радостью раскрыл ей душу. Мне бы даже хотелось, чтобы она жила моими интересами… Но Лоре на меня, как и на всех других мужчин, было наплевать.

Я вдруг почувствовал, что готов разрыдаться – до меня медленно, но верно доходил смысл фразы: Лору убили… И мы сейчас вот заклеймили ее, обозвав шлюхой, но разве кто вспомнит теперь, какой она могла быть нежной, доброй, щедрой! Зарабатывая деньги сомнительными путями и тратя их молниеносно, она так же решительно раздаривала налево и направо то, за что еще недавно платила эти самые деньги. Той же Глафире зачастую перепадали почти еще новые вещи, не говоря уже о прочих приятных каждой женщине мелочах.

Конечно, мне, как мужчине, было трудно понять женщину, смысл жизни которой сводился к покупке нового платья или туфель. Я, воспитанный своим отцом и много чего взявший от его характера, всегда ставил перед собой, можно сказать, высокие цели: стать известным писателем, гражданином мира… Я медленно, но верно шел к своим целям и при этом много, очень много работал. И всегда знал, что все зависит только от меня, от моих способностей.

Я рано начал писать романы, и, как правило, все они носили философский характер. Пытался познать суть писательства и проверить на себе самом миф о материальности слова. Много экспериментировал, и зачастую мои эксперименты приводили к самым неожиданным результатам. Так, к примеру, я выяснил, что стоило мне только написать о реальных людях, причем сохранив их настоящие имена, как они умирали… Задним умом я понимал, конечно, что это роковые совпадения и что нельзя зацикливаться на подобном. Но, с другой стороны, появилось страшное по силе искушение почувствовать себя Богом. Это было еще более опасно. Но тем не менее я был счастлив своим писательством и считал это великим Божьим даром. В свое время я занимался музыкой, неплохо рисовал, посещал даже занятия скульптурного отделения художественного училища, увлекался кино и даже писал сценарии, но стал писателем, решив для себя, что литература – искусство самое емкое, что только она может вместить в себя все виды искусства и содержит огромные возможности… К тому же моя работа приносила мне неплохой доход.

– Полина, ты на машине?

– Конечно… Ты хочешь у меня ее забрать? – забеспокоилась моя бывшая жена.

– Нет-нет, Поля, он возьмет мою, – успокоил ее Павел. – Ты довези меня до дому… Только я не понял… Мы план действий выработали?

Он, как всегда, был конструктивен, деятелен, ему во всем нужна была ясность.

– Я должна разыскать Сашу, – обреченным тоном проговорила Полина. – Ума не приложу, как это сделать. Я же даже фамилию его не знаю. И что мне ему сказать, если я его все же найду?

Я и сам имел самое смутное представление, как и где она будет искать Сашу, и, стыдно признаться, дав ей такое сложное задание, я на самом деле преследовал совершенно другую цель: мне просто-напросто надо было избавиться от опеки Полины и направить ее энергию подальше от меня. Пусть она думает, что помогает. На самом деле, в данной ситуации мне нужны была только машина и моральная поддержка брата. Но поскольку Полина уже оказалась втянута в эту историю и сама проявила инициативу, решив помочь мне и даже разыскав меня (спасибо ей, конечно, за курицу и телефон!), то не мог же я обидеть ее недоверием, выпроводив в очередной раз из своей жизни.

– А что могу сделать я? – спросил Павел, и на лице его появилось такое страдальческое выражение, что мне самому стало за себя страшно. – Ты только скажи, я все для тебя сделаю…

– Паша, ничего. Мне нужна была только машина, деньги у меня есть, убежище – тоже.

– А ты не наделаешь глупостей? – строго спросила Полина. – Хотя ты их уже наделал.

Мне уже хотелось, чтобы они оставили меня. Не могу сказать, что уже тогда я знал точно, что предприму, но свобода передвижения мне была обеспечена, а это было для меня самым главным.

Они думали, что я поеду к Горе. Собственно говоря, я им сам об этом сказал. Но на самом деле, что мне было там делать? С Горой уже наверняка побеседовал следователь, я даже представил себе, как он расспрашивает его обо мне, о наших возможных с Лорой отношениях. Кретин! Нет, с Горой мне встречаться пока нельзя. Если даже он и убил свою жену, то все равно все будут думать на меня. И виной всему – дверь… и мой побег, разумеется.

Гора… Да, если бы я поехал к нему, меня повязали бы сразу, стоило бы мне переступить порог.