Сердце кошмара

Он смотрел на церковника в белой одежде и чувствовал, что больше всего на свете хочет сейчас достать револьвер и выпустить пулю ему в лоб. За то, что он не соблюдает законы своего бога. За лицемерие, за едва заметную ухмылку, которую, как ни старался, он не мог скрыть.

Асмера трясло. Кожа плаща неприятно шуршала о шероховатую поверхность скамейки. Впереди, там, где на крыльце полицейского участка за трибуной стояли наряженные в церковные мантии люди, и всего два или три полицейских, в шуме вопросов прозвучал один единственный:

– Как это случилось?

Асмер уже знал. Достаточно было одного слова. Имени.

Мэрилинд.

***

– Не могу в это поверить…

– Я тоже. До сих пор мурашки по коже, – Брестон опустил голову. Асмер никогда прежде не видел его таким подавленным. – Ты прости меня, дружище, но я не мог не сказать. Когда ты пришел с этой запиской…Думал так будет лучше.

Асмер уже не злился. Случившееся в участке перевернуло в нем что-то, подорвало какую-то едва заметную нить. И теперь всё негодование о произошедшем в лавке братьев Шуль, вдруг забылось.

– Да ладно…Проехали. Голова просто кругом идет. Ты – Антицерковник?

– Да, – коронер кивнул, – уже давно. Не знаю, говорил ли тебе Нед, но мы не такие, как наши предшественники. Мы не убийцы.

– Говорил. Это и еще много всего, – попытался выдавить улыбку Асмер.

– Знаю, он иногда может быть чудным и странноватым, но все же он хороший человек. Первое впечатление не всегда правдивое, – хмыкнул Брестон, протягивая Асмеру фляжку, пахнувшую чем-то терпким.

– Расскажи мне все по порядку. Как это произошло?

Брестон поднес фляжку к губам и сделал глубокий глоток. Вытер слезы рукавом халата, и шумно втянул носом воздух.

– Я сам не видел. Лишь слышал от парней…После того, как ты уехал к Неду, а может и до этого, сюда привели двух женщин. Одна вроде подруга жены убитого, хорошенькая такая, только звать как не помню, старость знаешь ли…

– Мирра…– задумчиво сказал Асмер.

– Да, что-то в этом роде. Вторая – служанка семьи, такая на первый взгляд милая и добрая старушка, но глаза… Мне не понравились с самого начала, – Брестон глотнул еще и поморщился. – Ее повели допрашивать второй. Комиссар и один из этих.

Коронер многозначительно скривил лицо. Асмер понял, кого он имел ввиду.

– Ну и что дальше?

– С ними был еще тот парень, неприметный такой. Черт побрал бы, имена не запоминаю вообще. Как его звать, мать твою… Йоким, Йемин…Ай, неважно.

– Йокин, – подсказал Асмер.

– Точно, – продолжал Брестон. – В общем… Они начали допрашивать старуху. При чем, церковник почти сходу начал на нее наезжать. Начал обвинять и угрожать церковным судом. Видимо, она и не выдержала. Начала кричать и смеяться, а потом прыгнула на Гарвальда, и вцепилась зубами в шею.

– А Йокин что? И церковник этот всратый?

– Ничего. Сосунок мог спасти комиссара, застрелить сразу безумную бабку, но вместо этого побежал за помощью. Когда парни забежали в допросную, и Гарвальд, и старуха были мертвы. Церковник, белее мела, вжался в стену… Дайка мне еще выпить.

Асмер протянул ему фляжку.

– Ты сказал Мэрилинд тоже умерла? Но от чего?

– Без понятия Асмер. Вскрытие я не проводил. Пока еще. Да и труп не видел, но парни сказали, что выглядела она хреново. Кто-то упоминал кровь из глаз и рта… – почесал обширную проплешину Брестон. Держи.

Асмер сделал два глубоких глотка и, поперхнувшись, откашлялся.

– Как у Арне?

– Похоже на то. Однако, поспешных выводов я все же бы не делал…Хотя, я думаю, вряд ли мы уже узнаем. Церковники слишком быстро ее забрали.

– И никто им не помешал… – Асмер сплюнул на пол.

– Теперь некому.

В небольшом помещении, пропахшем едким запахом кислот и щелочей, наступила тишина. Лишь звонкие глотки последних капель алкоголя нарушали ее. Фляжка опустела.

– Да уж. Я всегда знал, что Йокин покажет себя. Я даже не удивлен, – зло сказал Асмер, и его голос эхом разнесся по лаборатории. – Что теперь с нами будет? Без Гарольда… Представить не могу.

– Я тоже, Асмер. Но что-то мне подсказывает, что полиция уже не будет прежней. Ты слышал, что говорил журналистам этот урод?

– Нет… Не все.

– Церкви поддержат полицию всеми доступными способами, – пробубнил Брестон с явным отвращением. – А это значит…

– Значит, что это конец, – закончил вместо него Асмер, – во всяком случае, для меня. Я тут не останусь.

– Да и я тоже. Без Гарвальда, под командованием этих выряженных ублюдков. Нет, премного благодарен… – пробухчал Брестон.

– А ты их сильно ненавидишь… Чего такого они тебе сделали?

Брестон не успел ответить. Дверь в лабораторию распахнулась. В дверях стоял тот самый Церковник, что полчаса назад с трибуны высказывал свои соболезнования на счет смерти комиссара. Он был одет в белое церковное платье со звездой на спине. Узкое вытянутое лицо с прищуренными глазами не выражало ничего, напоминая восковую маску.

– Прошу прощения, – учтиво сказал он, – детектив, мы можем поговорить наедине?