Сердце крестоносца

Это всего лишь ритуал, убеждала себя Римильда. Она провожала мужа в опасный поход – что может быть проще. Значило ли это для Танкреда так много, как для нее? Конечно же нет. Он думает о вещах практичных, о насущных вопросах. Как бы разогнать мародеров, например. Или ускользнуть от ответа принцу. Или восстановить подъемный мост.

Римильда сидела на своем месте, пригорюнившись, не слыша ни громкого смеха, ни разговоров, ни песен менестрелей.

– Почему вы печальны? – Принц Джон пил вино, кубок за кубком, и уже был изрядно навеселе.

Римильда бросила на принца косой взгляд: Джон сидел, откинувшись на высокую деревянную спинку кресла, вертел в руках посеребренный кубок и внимательно разглядывал хозяйку дома.

– Я скучаю по своему мужу и беспокоюсь за него, – ответила Римильда – в данном случае правда была только на пользу.

– А, у Вильгельма есть для этого подходящая песенка! – Джон махнул одному из менестрелей. – Эй, Вильгельм, иди сюда!

Невысокий черноволосый певец подбежал и поклонился:

– Чего пожелает мой принц?

– Спой-ка леди Римильде ту австрийскую песенку!

– С удовольствием, ваше высочество! – Менестрель улыбнулся, бесцеремонно уселся на подлокотник кресла Римильды – та отодвинулась, – заиграл на лютне и запел не слишком сильным, но приятным голосом:

«Какое горе и какая мука!
И словно камень на сердце разлука.
Следят за мною зорко сторожа», —
Всю ночь грустит и плачет госпожа.

А рыцарь говорил: «Проходит время,

Но с каждым днем сильней печали бремя.
Скорбит душа. Пылает жар в крови.
Как счастлив тот, кто избежал любви!

Когда весь мир покой вкушает ночью,

Ты предо мною предстаешь воочью.
И грудь испепеляет мне тоска.
Как недоступна ты и далека!»[8]

– Очень мило, – сказала Римильда.

– Молодец, Вильгельм. А теперь поди прочь! – Дождавшись, пока менестрель уйдет, Джон наклонился к хозяйке дома. – Хороша песенка, верно? Только это не о вас и вашем супруге, дорогая леди, точно не о вас! А обо мне и одной прекрасной саксонке.

– О, – Римильда не знала, что еще сказать. Любая ее фраза могла быть истолкована Джоном превратно и сподвигуть его на решительные действия.

– Вы ее знаете, – еще более таинственно поведал принц.

– Да неужели?

– Да. Это вы, прекрасная Римильда. Я все время думаю о ваших ярких глазах, в мечтах глажу ваши волосы…

Джон, разумеется, переступил через все возможные приличия. Так откровенно навязываться хозяйке дома – недостойно принца. Однако прямое указание на это повлечет за собой неприятности. Римильда не думала лишь о себе; прежде всего – о своих людях, а теперь – еще и о муже. Она не хотела, чтобы им причинили зло, если она унизит или оскорбит Джона и тот решит отомстить. А мелочный и самолюбивый принц может зайти далеко. Римильда готова была уступить его притязаниям в замке Ашби, если бы это принесло пользу; однако теперь никакой пользы от этого не будет, один вред.

– Вы очень любезны, говоря мне это, – наконец нашлась она с ответом. – Однако я замужем, ваше высочество.

– Ах, но какое это имеет значение! – Джон придвинулся еще ближе. Вот счастье, что они оба сидят не на скамье, а в креслах с высокими подлокотниками! – Я мечтаю о вас днем и ночью. Иногда мне кажется, что ваш нежный голосок зовет меня. Ваш стройный стан, ваши белые руки, ваша высокая шея – все это лишает меня сна! Вы же не можете допустить, чтобы самый почетный гость вашего дома спал плохо, прекрасная Римильда?

– Вы плохо спите, ваше высочество? – Римильда прикинулась обеспокоенной. – У моей служанки Калев есть прекрасный отвар против бессонницы, он вам непременно поможет!

Джон прищурился, пытаясь понять, не издевается ли над ним Римильда, но мысли явно медленно ворочались в его голове – принц был слишком пьян, чтобы соображать быстро. Римильда невинно моргала, сохраняя все то же обеспокоенное выражение лица.

– Единственное лекарство, которое я соглашусь принять, – это вы, прекрасная Римильда! – наконец выдал принц. От него кисло пахло вином.

Римильда поняла, что он от нее не отстанет. Оставалось побыстрее уйти под благовидным предлогом. Она огляделась, увидела у дверей Фрила и сделала ему отчаянный знак, стараясь, чтобы Джон не заметил. Фрил нахмурился, пытаясь понять, чего хочет от него хозяйка, и нерешительно двинулся к Римильде.

– Я нужен вам, миледи?

– Очень. – Римильда выразительно посмотрела на Фрила. Как жаль, что нельзя обмениваться мыслями! – Ты решил проблему, которая требовала моего присутствия? Ту, связанную с конюшней?