Сердце кугуара (СИ)

Прижимая девушку к себе так крепко, точно боялся, что она вот-вот исчезнет, Лукаш смотрел в грозовое небо. Вертолет завис над гибнущим катером, его прожекторы слепили глаза, и вер не мог разглядеть тех, кто находился в кабине. И было глупо кричать и махать руками: видимость почти на нуле, вряд ли его потуги кто-то оценит.

Но вот заработал динамик, и над океаном разнесся командный голос:

— С вами говорит сержант береговой охраны Диего Мартинес. Сейчас к вам будут спущены спасатели, оставайтесь на месте.

Пилот подвел вертолет так близко, как только смог. И Лукаш увидел, как от темного каплевидного силуэта отделились три фигурки на страховочных тросах. Все они были в черной военной форме, в руках тускло поблескивало оружие.

Вер тяжело усмехнулся.

Эти военные не дураки, видно не раз ловили нелегалов из резерваций, пытавшихся проскочить сквозь границу. И автоматы у них, вероятно, заряжены не обычными пулями. Но этого он проверять не станет.

— Младший капрал Дженс, — отрапортовал один из них, опустившись на палубу. Еще двое, прибывшие с ним, судя по нашивкам на рукавах курток, были рядовыми. — Назовите себя. 

— Лукаш Каховский, вер, личный номер 1452, - процедил бывший приор, удерживая бессознательную девушку на руках. От военных шел запах смерти: запах железа, ружейной смазки и пороха. А внутренний Зверь ненавидел этот запах больше всего. Даже больше, чем запах лекарств и больницы. — Место регистрации резервация Химнесс.

— Вер? — капрал моментально изменился в лице. Рядовые вскинули автоматы, направив на Лукаша. Словно боялись, что он сейчас с боевым кличем бросится на них. Прямо как есть, голый и с девушкой на руках. Это заставило вера цинично ухмыльнуться. Все же приятно осознавать, что тебя так боятся.

— Вы знаете, что вам запрещено покидать место регистрации? 

— Да, но у меня уважительная причина. Эта девушка, — он кивнул на Еву, — человек. Журналистка Воронцова Евангелина.

Прибыла в Химнесс по разрешению властей.

— И что она делает здесь?

— Я должен был доставить ее на Тайру, но мы налетели на мель.

— Ясно. Стойте на месте.

Капрал коснулся рукой правого уха и заговорил в невидимый микрофон:

— Сэр, здесь женщина, человек. Евангелина Воронцова. Эта не та журналистка из Восточной Европы, которую ищет агент Догерти?.. — нахмурившись, он внимательнее взглянул на Еву, которая словно спала в мужских руках, так безмятежно было ее лицо. — Понял. Отбой.

Потом он поднял на вера серьезный взгляд.

— Сейчас будет спущена спасательная корзина. Положите женщину в нее и отойдите так, чтобы мы видели ваши руки. Вы поняли?

Лукаш медленно опустил голову так, что подбородок уткнулся Еве в макушку, а потом вскинул голову вверх, бросая на вертолет ненавидящий взгляд. Скрипнул зубами, обрывая зародившийся рык.

— Лук? — Ева обеспокоенно завозилась в его руках. — Что происходит?

— Ничего, детка, все хорошо.

Он ободряюще улыбнулся.

— Мне так жарко… Все тело болит…

Лукаш коснулся губами ее лба. Кожа девушки буквально пылала.

— У нее жар, — отрывисто бросил он в сторону капрала. — И сильное переохлаждение. Она долго пробыла в холодной воде. Ей нужна медицинская помощь.

— Мы сделаем все, что сможем.

Она казалась такой хрупкой в его руках, такой крошечной. И почти ничего не весила. Лукаш подумал, что мог бы ее носить на руках круглые сутки, не давая этим ножкам ступать по земле. Только сейчас он заметил, что у нее очень маленькие ступни, намного меньше его ладони. И такие милые пальчики. Беззащитные. Она вся была беззащитной, и его Зверь бесновался от мысли, что он должен оставить ее.

Должен.

Проклятое слово.

Кто придумал его? Чертовы люди! Зверь не знает понятия «должен». Ему плевать на законы и правила. Все эти условности лишь для людей. Зверь же живет, руководствуясь древним инстинктом, и этот инстинкт гуманнее разума. — Это спасатели, да? — Ева сощурилась от яркого света. Ее голос был еле слышен.

— Младший капрал Дженс, мэм, к вашим услугам, — под ненавидящим взглядом вера, капрал отдал ей честь. — Третья спасательная бригада.

Но девушка даже не глянула на него.

— Почему он сказал, чтобы ты меня посадил в корзину, а сам отошел? — она заглянула Лукашу в глаза, ощущая неладное.

— Потому что корзина рассчитана только на одного. Сначала они поднимут тебя.

Врать своей паре, своей половинке было невыносимо. Но сказать правду Лукаш не мог. Не сейчас, когда Ева и так на грани между жизнью и смертью. Ей нужно в больницу, нужно к людям, в нормальные условия. Она вернется к своей прежней жизни, к своей семье, и забудет его.

А он…

Он как-нибудь справится.

На Химнессе у него осталась пара незаконченных дел. И парочка должников. Он будет думать о ней, и это даст ему силы, чтобы вернуться. И отомстить.

Спасательная корзина опустилась достаточно низко, и Лукаш усадил в нее девушку. Порывисто поцеловал и отступил, поднимая руки. На его лице застыло странное выражение. А потом, когда корзина начала медленно подниматься, Ева увидела, как шевельнулись его запекшиеся губы:

— Прощай.

Услышала не ушами, а сердцем. И в тот же миг поняла.