Сердце кугуара

— Они бы тебя убили. Черт! — она выдохнула, пытаясь сдержать эмоции, грозившие вырваться наружу новым приступом истерии. — Я после того случая целый год по ночам спать не могла. Только засну — слышу этот ужасный рык: «Потом заберу». Я стала бояться ходить одна, бояться пустых помещений, темных улиц, парков и скверов. Да, я даже стала бояться в одиночку заходить в собственный подъезд среди бела дня! Все ждала, что тот маньяк вернется, чтобы доделать начатое, вот-вот выскочит из-за угла. Мать отвела меня к психиатру. Чертов мозгоправ поставил мне диагноз тревожно-депрессивный синдром! Ты хоть понимаешь, что мне пришлось пережить?

Ева с трудом сдерживала желание вцепиться в глаза этому гаду, который сидит там, в темноте, и даже представить себе не может, во что вылилась для нее их случайная встреча. 

— Значит, эти таблетки…

— Да. Это он мне их прописал.

— Прости…

Да он над ней издевается!

Зарычав, словно сама была зверем, Ева метнулась в сторону Лукаша. Туда, откуда доносился его голос, его дыхание. Налетела, как фурия, нанося слабые, беспорядочные удары. Он даже не пытался ее остановить. Град ударов обрушился на его плечи, грудь, голову. Она не видела, куда бьет. Он легко мог откинуть девушку, остановить. Но не делал этого, молча терпел. Давал ей возможность вылить свой гнев.

— Гад! Подонок! — от ударов руки Евы болели больше, чем досталось ему. — Сволочь!

Она даже не могла подобрать слов, чтобы выразить всю гамму чувств, которые сейчас в ней бурлили.

— Ненавижу тебя!

— Хватит.

Всего одно слово, брошенное в темноту бесстрастным тоном. Всего одно движение большого, опасного тела. И вот уже Ева лежит на спине, распластанная, прижатая к мату, а над ней, удерживая ее, возвышается Лукаш.

— Не нужно бросаться словами, о которых потом пожалеешь, — раздался ледяной голос.

— Отпусти меня! — процедила она, пытаясь его оттолкнуть.

— Нет, тебе надо остыть.

Зарычав сквозь зубы, Ева с удвоенными усилиями начала вырываться.

— Тише, тише… — прижав девушку к полу, Лукаш накрыл ее своим телом. — Ева, пожалуйста, ты сделаешь только хуже.

Сохранять ледяное спокойствие приору становилось все труднее с каждой секундой, с каждым резким движением женского тела, бьющегося под ним. Ева, сама того не зная, будила в нем Зверя, будила то темное и опасное, что он пытался сдержать все это время, чтобы не причинить ей вреда. 

— Хуже? — она задергалась еще сильнее. — Что может быть хуже?

В запале борьбы девушка не заметила, как незамысловатый наряд задрался, обнажая ее по пояс. Как бедра Лукаша раздвинули ее ноги. Как его пах оказался прижатым к низу ее живота. Только почувствовав твердый бугор, недвусмысленно намекающий на мужское желание, Ева перестала трепыхаться и замерла, охваченная испугом.

— Ты… Ты же не собираешься?.. — сглотнув, пробормотала она.

Он шумно втянул в себя ее запах.

Ева задрожала, когда губы Лукаша мазнули по ее шее, словно пробуя кожу на вкус. Руки, только что сжимавшие ее крепко и властно, внезапно переместились. Мужские ладони проникли под ягодицы и сжали их. Ева пискнула.

— Вот так, — выдохнул Лукаш. — Такой ты мне нравишься больше. Когда молчишь и не дергаешься.

Его голос с чувственной хрипотцой заставил томно сжаться лоно девушки. Она вытянулась под ним, боясь, что любое ее движение заставит его перешагнуть грань допустимого.

Повторять то, что произошло здесь ранее, она не хотела.

Или хотела?

Ева заставила себя не думать об этом.

— Ладно, ты победил, — произнесла она как можно спокойнее. Хотя в ее положении это было очень непросто. Сердце буквально выскакивало из груди. — Слезь меня.

— Обещаешь больше не бросаться на меня как дикая кошка?

Лукаш с сомнением разглядывал ее насупленное лицо. Зверь чувствовал в ее запахе еще неостывшую страсть, чувствовал, как пылает ее кожа. От ее тела исходил сладковатый запах ее соков, в котором слышались нотки его семени. Это был умопомрачительный аромат — аромат истинной пары, которую он недавно покрыл.

И Зверю хотелось еще.

— Обещаю…

Он ее отпустил.

— Хорошо. Теперь поговорим, как взрослые люди.

Потирая запястья, на которых остались следы его рук, Ева забилась к стене, глянула исподлобья. Этот мужчина не вызывал доверия, он был тайной, загадкой, причем очень опасной. И Ева уже не была уверена в том, что хочет эту тайну раскрыть.

Но поговорить им, определенно, было о чем.

— И какой у тебя план? — буркнула она, приводя одежду в порядок.

— Действовать по обстоятельствам.

В темноте Ева не видела, как Лукаш пожал плечами. Но его равнодушный тон ее возмутил.

— И все? Это весь твой план?

— А чего ты еще хотела? Чтобы я начал бросаться на стены?

— При чем здесь стены? Ты мог бы попытаться выбить дверь.

— Это невозможно.

— Откуда ты знаешь?

— Я уже пытался. И много раз.

Ева решила, что неправильно его поняла.

— Когда? Я не помню, чтобы ты…

 — Давно. Несколько лет назад.

— То есть… — до нее наконец-то дошло, — ты здесь не в первый раз заперт…

— Один-ноль в твою пользу.

Это нужно было переварить.