Сердце Льва

Ха! – вдруг развеселился Адамбек, который вёл эту беседу, расслабившись в кресле-качалке, с закрытыми глазами. – Этот ответ – шедевр! У тебя логика альтруиста. Тебе даже в голову не может прийти, что я здесь ублажаю себя, а не вас. – Он встал, пошевелил кочергой угли в камине, повернулся к мастеру, и тот увидел красные огоньки в зрачках Адамбека. – Я здесь потому, что и мне хочется иногда, хоть чуть-чуть, хоть за счёт чужого счастья, – быть счастливым. Я устал от этой популяции стяжателей. Мне сейчас трудно так, как никогда, ни с одной цивилизацией трудно не было. Я вынужден творить то, что творю. Они поставили меня в такую позицию. В предыдущих цивилизациях я выступал в роли ангела-хранителя. Теперь же я вынужден подхлёстывать их пороки, которые они уже стали называть способностями. Только доводя все их прихоти до абсурда, я могу как-то сохранять людей и свое княжество на Земле. Это моё предназначение, и не исполнять его я не могу.

Выступившая на глазах влага погасила огоньки в зрачках Князя Земли. В камине перед ним вспыхнул огонь, и гость погрузился в дремоту.

АРМЕЙСКИЙ ДРУГ

Василь Степанович вышел на перрон. Поезд Киев – Запорожье подошёл и остановился. Дверь вагона №7 открылась, и Константин Курочкин попал в объятья друга. Они вышли на привокзальную площадь. Каждый нёс по два

чемодана и рюкзак. Василь открыл дверцу «Москвича-412», который он недавно припарковал возле гастронома. Друзья загрузили багаж, и Василь повёл машину по привычной дороге домой, а Константин стал рассказывать:

–

После дембеля я не вернулся в институт. Поступил в духовную семинарию. Полгода для меня оказалось достаточным сроком, чтобы убедиться, что обрядность – не та наука, ради которой я туда поступил. Справлять обряды – особой духовности не требуется. Достаточно хороших актёрских данных. Тут имеют значение внешность, голос. Мне стало скучно. Попросил отца Иннокентия, настоятеля семинарии, направить меня в то русло, куда душа стремится. Он понял, но не сразу. «Учись, всё надо постигать постепенно, а ты стремишься обогнать время. Гордыня это, грех!» Только после того, как мне удалось убедить его, что уровень духовного развития, благодаря общению с тобой, у меня выше, чем у выпускников семинарии, он дал рекомендацию в Академию. Но и там, – Константин махнул рукой, – очень много анахронизма, обрядной мишуры. Слава Господу, попался я на глаза отца Олексия. Поговорили. Он мне прямо, без обиняков заявил: «В тебе есть понятие Божьей благодати, но страха Божьего нет совсем. Тебе подобные могут постичь Слово Божие, но они не могут ему служить. Такие не должны получать право на службу Господу». И определил меня вольнослушателем. С тех пор я свободный человек.

–

А диплом ты после армии защитил?

–

Нет. Не охота стало зря время тратить на формальности.

–

Так у тебя нет диплома?

–

А на кой он мне? Жаль силы и время.

–

А мне захотелось учиться. Год проучился в медицинском. Хотел стать психиатром. Но не смог долго прожить в городе, а на медицинском заочного нет. Бросил. А потом пошёл по твоим стопам. Поступил на заочный физмат.

–

Закончил?

–

В два года. А потом – не получилось с психиатрией – поступил на психологический факультет кафедры философии университета.

Кот уже не спрашивал. Он точно знал, что Василь закончил и этот факультет.

–

А я все эти годы провёл в экспедициях Географиче

ского Общества. Побывал почти во всех точках Земли с повышенной энергетикой – тибетских, индусских, ближневосточных храмах; в наших славянских монастырях. Перечёл кучу литературы. Перепробовал почти все методики. Теперь поработаем с тобой над своими методиками воспитания. Вот собрал материалы, куплю себе хату в твоей деревне, и мы откроем школу. Помнится, это было твоей мечтой! А?

–

Я очень хочу, чтобы это удалось. Одному такое не поднять.

–

А в армии был служакой. Да ещё каким!

–