Сердце Льва

Имуля! Ты пока останься с Леночкой, а мы поищем жильё и заедем за тобой, – Леван не отрывал глаз от прекрасного лица доктора. – До свиданья, Тамара Георгиевна. Спасибо Вам! Я сегодня очень счастлив.

Левану пришлось резко встать, чтобы суметь отвести взгляд от завораживающего лица доктора. Он круто повернулся к Леночке и … то, что он увидел, заставило его мгновенно поменять свои намерения.

Леночка сидела в коляске с обречённым и покорным судьбе выражением лица. Слёзы навернулись на глаза, но она не позволила им хлынуть. Она ещё не знала языка, но уже понимала поведение близких ей людей. Все их мысли и поступки были ей понятны и никогда не вызывали протеста. А сейчас, когда она поняла, что болезнь отступила, когда ей захотелось расправить крылья и, так же как и Леван, радоваться победе, – её вновь оставляли в больнице чужого города.

–

Стоп! – он наклонился и внимательно посмотрел в окаменевшее лицо девочки. – Так, это фурункулёз. – говорил он как бы самому себе. – Процедур, которые требуют оборудования, проходить не надо. Весь процесс лечения можно проводить дома. Так? – Тамара Георгиевна поняла, что вопрос был адресован ей. Она помолчала, подумала и согласилась.

–

Леночка! Ты меня слышишь? – она не отреагировала. – Мы тебя в больнице не оставим. Поедем вместе искать жильё.

–

Д-г-х-а-р-га-рх-у-у-у! – прорвалось из Леночки. Она схватила Левана и стала биться лицом в его голову, плечи, руки. Истерика высвободила столько энергии, что Лев по

чувствовал боль от стиснувших его пальцев, от ударов головы, от сотрясающей бедную девочку дрожи.

Врач Тамара стояла над Леночкой и вместе с санитаром старалась повернуть её лицо, разжать рот и влить успокоительное. В итоге ей это удалось, и она отступила назад. Леван с окровавленной шеей – следами ногтей вцепившихся в неё пальцев – старался успокоить Леночку. Има стояла за спиной своего Лёвушки и с ужасом смотрела, как бегут струйки крови по шее её драгоценности. Она дотронулась до его шеи, ощутила на руке кровь и … Если бы не санитар, который внимательно следил за ней, Натали Арье рухнула бы на пол. Санитары уложили её на кушетку, с которой недавно сняли больную девочку. Доктор Тамара дала старой женщине понюхать нашатырь, похлопала по щекам, увидела осмысленный взгляд Натали и отошла к Левану. Она посадила его лицом к женщинам. Натали старалась сообразить, почему она на кушетке в больнице, а Леночка плакала навзрыд слезами счастья, уткнувшись в ладошки.

–

Спасибо, ребята. Вы свободны, – обратилась Тамара Георгиевна к санитарам. – Коляску оставьте. – Она взяла вату, перекись, йод и подошла к Левану сзади. – Придётся тебе делать укол от бешенства.

–

Да. Я чувствую, что из этого кабинета хирурга для меня есть только два выхода, и один из них – в дурдом.

–

Согласна, – она прижгла ранки йодом. Леван сморщился, но не пошевелился. Врач оценила стоическую реакцию пациента. Она выбросила ватку в корзину и отступила. – А второй?

–

Второго нет, – Леван встал, повернулся к ней, взял её руку, наклонился и поцеловал. – Я здесь останусь. Хочу, чтобы меня всегда касались эти руки, и эти глаза смотрели на меня.

–

Спасибо. Я тронута! Но для этого ты ещё молод.

–

Это у меня судьба такая. Все женщины, которые от меня без ума, говорят, что я молод. Вот, – показал он на Натали, которая старалась сесть поудобнее на кушетке, – чего это она потеряла сознание? Има! Тебя кто-нибудь по голове бил? Нет? Так чего ты грохнулась в объятья двух красивых джигитов? Не надо, не отвечай. Я и без тебя знаю.

–

Ты маленький и несносный трепач. – Арье, наконец, смогла опустить ноги и усесться.

-

Вот. Слышали, дорогая Тамрико? Это говорит женщина, которая, как Вы только что могли убедиться, души во мне не чает. Поэтому я понимаю Ваш ответ как разрешение на ухаживание.

–

Твоя тётя права: ты несносный!

–

Ещё бы! Хотел бы я посмотреть на счастливых женщин, которых окружает робкое мужское племя. Человечество вымрет, если мужчины перестанут быть несносными.

–

Философ.

–

Угу. Уверяю вас, Тамрико, я знаю своё место. И Вы скоро убедитесь, что Ваше место рядом со мной.

–

Сколько тебе лет?

–

Будет двадцать.

–

А мне будет двадцать восемь. Я стара для тебя так же, как твоя тётя.

–

Если бы девчата имели столько, сколько имеет моя Имуля, – цены бы им не было. А Вы – само совершенство … Для меня.

Лев подал руку Натали, и та ступила на пол. Он взялся за коляску, и Леночка подняла на него благодарные глаза. Лев посмотрел на Тамрико и увидел, как из самоуверенной хозяйки своего кабинета она превращается в робкую лань, ожидающую поворота судьбы.

Когда дверь за посетителями закрылась, Тамар перевела взгляд на зеркало, висевшее над умывальником.

–

Ну, что? Подцепил тебя мальчишка? – она выпрямилась. Теперь в зеркале отражалась снежная королева с чёрными глазами и иссиня-черной, вылезающей из-под белого колпака, прядью волос.

–