Сердце Льва

Я, Василий Степанович Славенко. Из крестьян. Православный. Военнообязанный. Имею высшее образование. Два. Живу с родителями в деревне на Украине, в Запорожье. Имеем хатку, старый «Москвич-412», велосипед.

–

Всё?

–

Да. Если не считать пса, кота, петуха, …

–

Если у Вас есть ещё и осёл, то я знаю, кто Вы. Вы трубадур из Бремена.

–

Нет. Осла нет. А вот бурёнка, два хряка и выводок цыплят – найдутся.

-

Эх, жаль! Я думала – вы трубадур. Тогда получалось, что моя дочь – принцесса. Из этого следовало, что я королева.

–

Нет. Не повезло Вам с зятем. Не быть Вам королевой…

–

Да. Жаль, – они дошли до беседки в дальнем конце заднего двора. – Пожалуй, присядем.

Тёща зашла в беседку и села. Она решила твёрдым тоном спросить у этого мужлана: как он представляет себе жизнь с её дочерью в деревне? Она собралась поставить его на место, чтоб он знал это самое место и не высовывался. Придётся его терпеть, но надо всё сделать, чтобы её семья не стала посмешищем для всей Москвы.

–

Можете не беспокоиться, – усевшись напротив тёщи, начал Василь, – никому в Москве не придёт в голову неуважительно отозваться о нашей семье. А жизнь в деревне ни для Ольги, ни для её отца не представляется ссылкой.

–

Вы что, – побледнела Софа Андреевна, – умеете мысли читать?

–

Да, и книжки тоже, – Василь улыбнулся широко и открыто.

–

Я Вас всерьёз спрашиваю.

–

А никто шутить и не собирается. Я просто очень люблю членов моей семьи и стараюсь, чтобы каждый на своём месте, – он сделал ударение на последних словах, – был доволен и жил счастливо.

Светская дама, привыкшая по мельчайшим признакам прочитывать настроение, состояние партнёра и рисковавшая не раз предсказывать судьбу, Софа Андреевна, умевшая даже в катастрофических ситуациях оставаться спокойной и стойкой, – сидела с разинутым ртом против зятя, подавшись вперёд и не моргая.

–

Мама, – Василь решил добить кокетливо увядающую красотку, – я счастлив, что мне удалось познакомиться с Вами до того, как мы с Ольгой сделаем Вас бабушкой.

–

Я, я, – тёща впилась руками в стол.

–

Спокойно! – твёрдо сказал Василь. – Расслабьтесь. Хорошо. Я Вам очень понравился. Мы будем хорошими друзьями. Ведь правда?

–

Ты уникален, – улыбнулась тёща. – Пошли. Нас заждались.

Василь вновь согнул локоть, и тёща с удовольствием взяла его под руку.

СУПРУГИ АРУТЮНОВЫ

С момента приезда в Тбилиси Мишку как подменили. Из податливого преданного ученика он внезапно превратился в мужчину, который умеет стоять на своём и взваливать на себя заботы о ближних. Он жёстко заявил, что Леночка отныне не особенно нуждается в присмотре Левана и Тамар и может жить у них в семье под покровительством его матери Генриетты Грантовны.

В доме Арутюновых давно позабыли, что входная дверь должна иметь ключ и её необходимо запирать. Щеколда на внутренней стороне высокой дубовой створки защёлкивалась на ночь, и то не всегда, а с утра и до отхода ко сну дверь только иногда прикрывалась.

Мишка с Леночкой вошли в квартиру бесшумно. Она шла за его широкой спиной и, когда мать, занятая мытьём посуды, обернулась, то увидела только своего сына.

–

О! – воскликнула краснощёкая матрона, – слава Богу, что вспомнил дорогу домой! Я должна кормить твоих собак и ругаться с соседями, чтобы не выбрасывали твои железки? Если бы я ещё знала, где ты шляешься, и какая мне от этого выгода?!

–

Вот такая, – Мишка поцеловал мать, и она вдруг увидела маленькую светленькую, ясноглазую мордашку на высоте своей груди.

–

Здра-а-авствуй, девочка! – впервые в жизни заикнулась мадам Грантовна. – Ты чья?

–

Моя, – гордо ответил ей сын, – это моя Леночка. – Он прижал девушку к себе и нахальным взором посмотрел на растерянную мать.

–

Это … ты привёл мне дочь?

–

^Да

.

– Цаватанем*! – воскликнула наконец-то прозревшая наследница баронского здоровья и протянула руки. – Иди ко мне, моя цыпочка. Ты моя маленькая. Этот верзила пусть тебя не пугает. Я всегда тебя защищу. – Леночка растерянно посмотрела на своего избранника и сделала шаг навстречу большим и сильным рукам Генриетты. – Как ему не стыдно!

*Цаватанем – дорогая (обращение, арм.).

Обманул такую маленькую куклику. Ты мой куклик-джан! Не бойся. Я тебе, … ему покажу, как обижать маленьких. Иди! Я сейчас тебя кормить буду.

–

Здравствуйте, – пробормотала утонувшая в объятьях живой копии мадам Грангузье копия Дюймовочки.

Михаил Арутюнов испытывал бесконечное блаженство. Эти две женщины и есть смысл его жизни: её начало, радостный и буйный расцвет, а вместе они для него – осознание благодатной неги от полноты счастья.

Елена Чадова, только что владевшая ласковой и податливой горой, готовой защищать её от всего мира, теперь оказалась накрытой огромной массой теплых и мягких грудей.

–

Чего стоишь? – прижав к себе Леночку, закричала Генриетта на сына. – Ходишь где-то, гуляешь. Я что, обязана за твоими собаками смотреть? Иди, покажись им, чтоб не забыли.

Мишка схватил Леночку за руку и выдернул из-под мамкиных грудей.

–

Пошли. Я тебе моих собак покажу.

–