Сердце Малого Льва (СИ)

Ничего уже не помня и взрывая по пути лампочки, Герц кинулся к Улпарду. И только на лестнице он вспомнил, что он Прыгун.

* * *

Спальня у отца была просторная и роскошная. Правда этот дикарь со своими дружками порядком захламил ее, всё переломал и перепачкал. Герц возник посредине круглого золотого ковра в своей пульсирующей синей сфере и за долю секунды с негодованием понял, что тут происходит. То, что он и предполагал.

Покрывало было смято. Его любимая девушка в красном как кровь платье лежала снизу, а этот косматый чурбан — сверху. Они жадно целовались, стискивая друг друга в объятьях. Ее гибкие, белые руки преданно обвивали его бычью шею, и смотреть на это было совершенно невозможно. Герц перестал что-то понимать, кроме того, что его, наследного принца и нежного любовника променяли на грубую, косматую, потную тушу этого захватчика, который еще смеет называть себя царем!

— Убью! — заорал он вне себя от ярости, — обоих разбрызгаю по потолку! А ну отпусти ее, дубина пьяная!

Улпард резко сел, левой рукой хватая лучевой пистолет, а правой потянувшись рукой за пазуху, Норки визгнула, прикрывая ладонями пылающие щеки.

— Шлюха чертова, — добавил Герц в сердцах.

— Это еще что за выродок? — недоуменно спросил царь, глядя на безоружного гостя, — кто тебя пустил, щенок?!

— Беги, Арктур! — крикнула Норки, — он же убьет тебя!

Герц осознал наконец, что стоит как идиот под лучевым прицелом, защититься от которого можно только в голубой сфере, а за пазухой дикарь наверняка держит пульт, от которого вообще никак нельзя защититься. Сейчас он выстрелит, поймет, что имеет дело с Прыгуном, и достанет пульт. Всё это займет пару секунд, не больше. И всё насмарку! И надо же было так влипнуть только из-за распутной бабы…

Куртка на дикаре была кожаная, туго стянутая ремнем. Не успел еще раздеться, мерзавец, целуя свою красотку. Если вырубить его правую руку, левой он нескоро доберется до пульта…

— Я еще буду спрашивать, куда мне ходить, а куда нет в своем доме, — с презрением и тяжело дыша от возбуждения заявил Герц.

Он лихорадочно соображал, что ему делать: то ли шарахнуть по царю синим лучом, но тогда можно задеть Норки… то ли просто свалить на него люстру?

— Что-о-о?! — взревел Улпард, — ах, ты дерьмо собачье…

— Арктур!

Вспышка выстрела ослепила совершенно. Истеричный возглас Норки померк в ней.

Герц не мог направить отраженный луч назад. Там была она. И там был пульт. Он отправил луч в окно, стекла тут же вылетели… на шум сразу вломилась охрана.

— Кто его пустил?! — заорал Улпард.

Он моргал глазами, соображая, что же произошло, на всякий случай вытащив пульт из- за пазухи. Герц наконец увидел эту штуку. Эту подлую желтую трубку, которая превратила Эдгара в памятник самому себе. Теперь это жуткое дуло смотрело на него самого. Страха не было, только ненависть и ярость. И досада на свою беспросветную глупость.

Впрочем, выбирать уже не приходилось. Надо было как-то действовать, раз уж всё так дерьмово получилось. Герц покосился на дверь. Охранников было четверо: один с копьем, трое с лучеметами. Он быстро прикинул, как впечатать их в стенку одним выбросом, но для этого нужно было развернуться к ним лицом, значит, упустить контроль над Улпардом. А времени на раздумье почти не оставалось.

— Ты кто?! — рявкнул Улпард, выпучив свои черные глазищи, палец уже дрожал над красной кнопкой.

Вдруг кровать, на которой он сидел, зашевелилась. Из-под нее с рычанием вылезла белая голова Энии, а затем и вся Эния целиком. Царь вскочил, машинально направляя дуло на нее.

Этой секунды Герцу хватило, чтобы размазать охрану по стене, дверь при этом вышибло совсем вместе с косяком.

Норки снова визгнула. Улпард, совершенно ошалевший от взрыва, резко обернулся к Герцу, чтобы выстрелить в него… но Эния повисла у него на правой руке и вцепилась в нее зубами. Он взревел от негодования и выстрелил в нее из пистолета. Всё произошло за какие- то считанные секунды.

Герц увидел, как она оседает своим грузным телом на пол, как трясет Улпард укушенной рукой вместе с пультом… а как копье оказалось у него в руках, он уже не заметил, потом только удивился, какое оно было тяжелое.

Царь застыл, выпучив глаза. Он схватился за копье, проткнувшее его насквозь, обеими руками, прохрипел что-то и рухнул на ковер, заливая его хлынувшей изо рта кровью. Норки тоже застыла с ужасом на своем утонченном и пошло раскрашенном личике.

— Эния!

Герц бросился к своей родственнице. Всё остальное для него в тот момент померкло.

Она лежала в странной и неудобной позе, живот ее был разворочен, а лицо оставалось белым и спокойным. Голубые глаза остекленели. Всё это случилось так внезапно, что походило на бредовый сон, он никак не хотел в это поверить.

— Эн! Куда же ты?! Ну куда?! Мы так не договаривались, тетенька… что же ты наделала!

Он потряс ее за плечи, погладил волосы, обречено закрыл ей глаза. Потом вытер слезы и огляделся. Волосы снова встали дыбом от увиденного. Норки стояла у окна с пультом в руке.

Дуло было направлено на него. Рука ее дрожала, дрожал и подбородок.