Сердце машины. Наше будущее в эру эмоционального искусственного интеллекта

[Телесные] изменения следуют немедленно за восприятием волнующего факта, и наши ощущения одних и тех же изменений, когда они происходят, это и есть эмоции. С точки зрения здравого смысла мы несем убытки, испытываем печаль и плачем; мы встречаем медведя, пугаемся и убегаем; получив оскорбление от оппонента, мы приходим в ярость и деремся. С точки зрения гипотезы, защищаемой в этой работе, такая последовательность ошибочна. Одно ментальное состояние не следует немедленно из другого, сначала между ними должны возникнуть телесные проявления. Рациональнее будет сказать, что мы испытываем печаль, потому что плачем, испытываем гнев, потому что деремся, и боимся, потому что дрожим, а не наоборот – что мы плачем, деремся или дрожим, потому что испытываем печаль, гнев или страх в зависимости от ситуации. Без телесных проявлений, следующих за восприятием, последнее приняло бы абсолютно когнитивную форму, стало бы бледным, бесцветным, полностью лишенным моральной теплоты. В таком случае мы могли бы принять решение бежать, увидев медведя, или принять решение ударить, получив оскорбление, но при этом не испытывали бы собственно страха или гнева.

Итак, Джеймс утверждает, что, лишь пережив физиологическую реакцию, мы интерпретируем ее в поведенческую и приписываем ей определенную эмоцию. После физиологической реакции со стороны эндокринной системы происходит когнитивное распознавание и определение эмоции. (Такую же гипотезу независимо выдвинули датский врач-терапевт Карл Ланге и итальянский антрополог Джузеппе Сержи. Благодаря этому появился термин «теория Джеймса – Ланге», хотя назвать ее «теорией Джеймса – Ланге – Сержи» было бы точнее.) Теорию Джеймса – Ланге критиковали, а ее формулировка за прошедшие сто двадцать пять лет изменялась, но многие специалисты в области нейронаук, исследующие эмоции, согласны по крайней мере с основным ее положением.

Хотя Джеймс, Ланге и Сержи оспаривали наши идеи, касающиеся эмоций, их слово было отнюдь не последним в этом вопросе. Об их теории все еще ведутся споры, несмотря на то что в течение последнего столетия появилось множество других теорий, как поддерживающих ее, так и опровергающих¹⁸. Даже в вопросе о том, что первично: соматическое переживание или когнитивное состояние, которое мы называем эмоцией, нет полного согласия. Как отмечают некоторые эксперты, почти наверняка первичны оба. Мы можем мгновенно – когнитивно или инстинктивно – отреагировать на стимул, не успев подумать, но верно и обратное. Мы часто воскрешаем в памяти воспоминания о гневе или радости и лишь затем следует физиологическая реакция.

Многочисленные конкурирующие теории не пришли к согласию даже в том, сколько существует эмоций. Например, заслуженный профессор психологии Северо-Восточного университета Лиза Фельдман Барретт в конце XX века предложила использовать «модель понятийного акта» эмоции для изучения явления, известного как «парадокс эмоции». Парадокс заключается в следующем: мы говорим, что испытываем определенные эмоции – гнев, радость, грусть – и распознаем их у других, но с точки зрения нейронауки почти нет доказательств того, что существуют отдельные категории эмоционального опыта.