Сердце меча

Лорд Августин был исключением из правил. Он никак не зависел ни от научной карьеры, ни от необходимости добывать себе хлеб насущный — что и давало ему возможность мыслить независимо; настолько независимо, что ряд ученых коллег считал его просто полоумным. Да и как не считать полоумным человека, который вполне способен, не считаясь с научным званием и авторитетом оппонента, написать в «Имперском вестнике теоретической физики» разгромную статью по поводу реферата противника и перехерить все, над чем тот трудился последние двадцать лет? А лорду Августину случалось. Он не считался ни с чем и ни с кем. Притом, злым человеком он совсем не был — ему просто в голову не приходило, что его публикации могут поломать кому-то карьеру и что «карьера» для этого человека может быть синонимом слова «судьба». Он стоял за научную истину, как он ее видел и знал, а общественное положение и независимость от официальных институтов науки давали ему возможность не искать компромиссов.

Словом, задача, поставленная перед ним Диком, была… нестандартной. Лорд Августин ни разу не пытался сопоставить свои книжные знания и логические построения с грубой реальностью. Конечно, грубая реальность не так давно отвесила всем насельникам «Паломника» здоровенную оплеуху, но, пережив первый шок, лорд Августин с головой нырнул в проблему «двойного левиафана». Свою монографию по этому вопросу он решил посвятить погибшему экипажу «Паломника», и даже набил это посвящение в сантор. Уже на второй странице, когда посвящение пропало из поля зрения, лорд Августин совсем забыл о погибших. Он вспоминал о них, конечно, каждый раз, когда Констанс читала из бревиария молитву за умерших, и искренне присоединял свой голос к голосу всех молящихся (в молитвах по бревиарию принимали участие все свободные члены экипажа — такой обычай установился сам собой со дня катастрофы) — но такой уж он был человек, что, когда работал, забывал обо всем и вся, кроме работы. И о себе в том числе — узнай он, что завтра утром подвергнется самой мучительной из казней, он не дрогнул бы, но постарался завершить монографию о «двойном левиафане», набросав ее за ночь хотя бы тезисно.

— Я правильно понял? — переспросил он у юноши. — Ты подозреваешь, что навигационное оборудование вышло из строя?

— Да, сэр.

— Но, видишь ли… хотя я кое-что понимаю в принципах его действия, я не мог бы его починить, — честно признался лорд Августин.

— Я не об этом, милорд, — терпеливо сказал Дик. — Мне нужно знать, где мы. Понимаете, мы не туда выскочили. Само по себе это не беда, я прыгаю вслепую в первый раз, а бывает всяко, даже с настоящими асами. Но с неисправным НавСантом я не знаю, где мы.

— Угу, — сказал лорд Гус. — Пойдем-ка в рубку.

Они прихватили сантор лорда Августина и поднялись в рубку, где ученый хлопнулся в одно из пилотских кресел на глазах у изумленного вахтенного Актеона.

— Так, — сказал он. — Чем из всего этого ты умеешь пользоваться?

— Ну-у, сканер, — Дик показал пальцем. — Экраны. И НавСант.

— Ты знаешь принцип работы НавСанта?

— Да, сэр.

Лорд Августин молчал особенным таким молчанием экзаменатора, ждущего развития темы, и Дик начал:

— Галактика биполярна. На одном полюсе постоянно исходят потоки вещества и энергии, этот полюс принято считать Зенитом. Датчики НавСанта улавливают потоки вещества, и указывают ориентацию корабля по оси зенит-надир. От центробежной силы вещество Галактики разбрасывается двумя рукавами. Тот, в котором находится Старая Земля, считается восточным, другой — западным. Движение по нему к Ядру считается курсом на Запад, движение от Ядра — курсом на Восток. И наоборот. Датчики НавСанта ловят усиление излучения Ядра при движении, это значит, что, чем сильнее излучения ядра, тем больше мы двигаемся на Восток. Но если выйти за пределы рукава и пойти к Ядру напрямую, это будет движением на Юг, а от Ядра — на север. В обоих случаях мы попадем сначала в другой рукав Галактики, изменится направление потоков вещества и энергии, и датчики покажут это как перемену курса по оси Запад-Восток на 180 градусов.

— А как ты определишь, не произошла ли на самом деле перемена курса?

— Увеличение интенсивности потоков вещества происходит скачкообразно — Дик отбарабанил это так, что сразу стало ясно: цитирует учебник наизусть.

— Отлично, — похвалил лорд Гус по преподавательской привычке. — Ну, а теперь подумаем о том, какие отклонения здесь возможны. Первое. Ты лучше меня знаешь, как ведут себя навигационные приборы вблизи от… левиафана.

— Они сходят с ума.

— Можно и так сказать. Но вблизи никакого левиафана нет, поэтому данную версию придется отмести. Дальше. По мере приближения к Ядру увеличивается количество аномалий, в которых направление потоков энергии искажено.

— Мы должны быть далеко от Ядра, — возразил Дик.