Сердце меча

Но произошло событие, от которого все перевернулось: служба безопасности дома Кенан предотвратила покушение на министра Дормкирка (если не на самого государя) — прямо в Зиккурате был схвачен убийца. Он успел убить себя еще до первого допроса — но генетическое сканирование указало на его принадлежность к дому Рива, и Экхарта Бона вызвали в Зиккурат, где в качестве ответа на обвинение он покончил с собой. Дом Рива объявил законный мятеж и в Вавилоне началась гражданская война, которая так ударила по экономике, что дом Адевайль меньше чем через год был готов пойти на переговоры с Рива о мире. Неизвестно, чем бы переговоры кончились, если бы не удар в спину: верхушка дома Кенан, недовольная тем, что дом выполняет всю грязную работу, но не участвует в управлении, взбунтовалась. Солнце был смещен, Директория разогнана, тайсёгун дома Кенан сделался «правым советником» нового Солнца — по сути дела, полновластным диктатором Вавилона. Дом Рива объявили вне закона — чтобы уцелевшие представители дома Адевайль не могли воспользоваться их помощью. Сначала казалось, что Кенан одолевает. В их руках были пять самых богатых планет Вавилона и две собственные планеты, заводы Микаге по массовому производству боевых морлоков (Кенан предпочитал пехотинцев класса «Аякс») и огромные ресурсы. В руках Рива были корабли и несколько баз на перекрестках межзвездных путей. Казалось, стоит только уничтожить их или захватить — и война выиграна. Даже две планеты дома Рива — холодный тайрос и Картаго, вращавшаяся вокруг двух звезд, Акхат и Анат — не могли обеспечить своих детей ресурсами в достаточном количестве: Тйрос был ледяной пустыней, а бешеный климат Картаго не позволял толком развивать ни сельское хозяйство, ни промышленность; впрочем, для дома Рива это было принципиально, так как оседлость и привязанность к стабильным планетным благам Рива считали объективным, хоть и необходимым, злом. Единственным серьезным ресурсом на Картаго были небольшие лаборатории, где по технологии Микаге (которую считали устаревшей) производили боевых морлоков класса «Геракл». Микаге в свое время продали Рива эту технологию, так как «Гераклы», предназначенные для десантных операций, отличающиеся повышенной агрессивностью и пониженной управляемостью, не годились для создания больших армий. Словом, силы были настолько неравны, что даже представители дома Адевайль, низложенный Солнце и его супруга, не рассчитывали на победу. Этан бин Га’ал, тайсёгун дома Кенан, хвалился, что через полгода выставит голову Рихарда Шнайдера, тайсёгуна Рива, запаянной во флексиглас на площади перед зиккуратом Нуэва-Урука. Однако война длилась год… два… три… А голова Шнайдера пребывала на плечах. Шпионы и пилоты-разведчики бин Га’ала не могли узнать месторасположения Картаго, а захват немногочисленных космических баз Рива ничего не решил: будучи рассеян на малые группы по два-три корабля, и не скован абсолютно ничем, космофлот Рива свободно перемещался в пространстве, и наносил дому Кенан удары там, где их не ждали. Выявить всех планетарных правителей, кто помогал Рива, было невозможно, так как Рива не брезговали грабежом, а значит, и добровольную помощь по обоюдному согласию легко оформляли как грабеж. На третий год войны дом Кенан, остервенев от неопределенности, перешел к тактике “разберусь как следует и накажу кого попало”, чем восстановил против себя даже тех из князей Вавилона, кто изначально не собирался вмешиваться в драку.

Через четыре года гражданской войны Рива окончательно взяли Вавилон в свои руки. Этан бин Га’ал с супругами покончил с собой в пентхаусе зиккурата под рев двигателей десантных катеров Рива, садившихся на Анзуд, столичную планету Вавилона.

В одном из этих катеров летел и Раймон Порше, тогда не носивший никакого имени, имевший лишь серийный номер 744\211\0034, то есть, просто Тридцать Четвертый, или Санйон — юный боевой морлок, только что покинувший тренировочный лагерь на Картаго.

Второй раз он высаживался на Анзуд двенадцать лет спустя, в составе Третьей Добровольческой Имперской Армии, и на груди его уже был крест Синдэна, и он носил имя, которое Бог при его рождении написал на Своих ладонях: Раймон Порше. Догмат давал ему право на имя и на крест.

«Раймон Порше» — так назывался корабль, десантники которого взяли полумертвого Рэя в плен и выходили его. В честь человека, имя которого носил корабль, Рэя крестили. И лишь сейчас, через десять лет после крещения, он услышал его историю от младшего матроса с «Паломника».

Начался этот разговор за обедом с того, что молоденькая фема посчитала совпадением:

— Так вас подобрали десантники Синдэн с «Раймона Порше»? Вот интересно: Дика тоже подобрали десантники с «Ричарда Львиное Сердце». Какое совпалдение!

— Не совпадение, — возразил юноша. — Мне дали имя в честь корабля — я ведь не помнил, как меня по правде звали. И мастера Порше крестили в честь корабля тоже. То есть, в честь крестоносца, по которому назвали корабль… В Синдэне так часто делают.

— Наверное, тезок там немерено, — в шутку предположила Бет.